Рассказ одного покойника. Консенсус. Свинья во фраке (сборник). Василий Гудин
смены.
Красота, величие, достоинство, честь,
Как одинокие звери, затравлены псами.
Сколько их лает! их свору не счесть,
Их не становится меньше с годами.
Загробная нечисть – лишь тень настоящей,
Перед ними никто Вельзевул.
Бездарность у них «в законе», «смотрящий»,
Всякий из них ей жопу лизнул.
Мне в детстве часто казалось, что пустая комната наполнена чьим-то незримым присутствием, сейчас моя комната наполнена незримой пустотой одиночества.
Вы не подумайте, что я для оживления сюжета необычные явления сам придумал, так все и было на самом деле и научного объяснения этим явлениям нет никакого. Вы же так не подумаете: вор залез на чердак чего-нибудь там украсть и расхаживает по потолку, как у себя дома, когда все дома. Или в другом случае: вор подбирает к дому ключи или отмычку в присутствии всех домашних, да громко так нарочно гремит для испуга, и исчезает, как приведение, когда отец резко дверь открывает. Если бы я хотел оживить ваш интерес по ходу рассказа, так я бы похлеще чего-нибудь выдумал. Но чего не было, того нет, а что было, то было.
Дальнейшая земная жизнь все же вынула меня из бессмертия, из меня самого, на выходе из детского мира в реальность существования. Я равнодушно увидел, что смерть живет и днем, на свету, весь мир, как лакмусовая бумага, пропитан ее составом, окрашен в ее серые тона, она есть последний хозяин мира сего, весь мир пропитан запахом смерти, как воздух, наплывший на выгребную яму, и жизнь сама есть форма существования смерти, но человечество утратило нюх на зловоние, как бомж, живущий рядом с помойкой. Основа жизни соткана из черных нитей тьмы, в полотно простое жизни смерти нити вплетены. Чувство физического бессмертия стало уходить от меня, я почувствовал смерть не рядом, а внутри себя, – она повседневно, исподтишка проникала в меня, минуя критические ситуации напряжения воли и духа. Мысли о бегстве от смерти и от себя выпадали в душу осадком, иной раз поднимаясь со дна песчаными бурями и снова затихая на время. Но куда от нее сбежишь, если она внутри, тем более от себя, падшего грешника родом из смерти? Смерть, как лиса грызуна, из любой норы человека достанет, в какой бы мир он ни скрылся, у нее везде агентурная сеть и длинные руки. Единственное спасение человечеству – встретиться с ней глазами в упор. Но смерть представляется человеку медузой Горгоной с гипнотическим взглядом и змеями вместо волос. Вы не верьте, кто скажет, что смерть слепа и не разбирает правых и виноватых, что на месте глаз у нее провалы в зияющую пустоту. Нет, она из той пустоты через провалы глазниц завистливо смотрит в свои владения, где лакеи живут, как хозяева, не зная настоящей хозяйки и не желая ее признавать. Она в 20 веке прозрела, ей больше не нужна посторонняя помощь, чтобы веки от земли поднимать. Смерть о жизни знает больше, чем жизнь о себе. Прорывая мира грани, тайна смерти рвется в мир. Смерть разрывает время, как зверь зубами добычу.
20 век – век оживающей Тьмы, явление в мир оживающей Тени. В начале 20 века Тень уже широко расправила над миром свои темные крылья, к середине 20 века она хозяйничала в мире открыто, но люди по-прежнему думали, что они правят миром. Но к концу