Рассказ одного покойника. Консенсус. Свинья во фраке (сборник). Василий Гудин
и низкому, и высокому, великому и ничтожному, и малому и большому, ни одно звено нельзя оборвать, не нарушив ход жизни, у всякого Якова свой резон и все идет к общей цели. Земля и небо в центре мироздания – это мифическая реальность, т. е. самая жизненная и самая реальная реальность, реальность духовного плана. Человек в центре мира, – в голове у него Разум, в чувствах – Материя, – нет места последнему злу и Смерть служит жизни, ничто не исчезает бесследно и все поправимо величием человека. Тут тебе и полярность, которая весь мир и человека из крайности в крайность бросает, тут тебе разное, тут тебе и единое, тут тебе и Смерть, тут тебе и бессмертие, тут тебе «все течет», тут тебе «все меняется», и «два раза в одну воду не войти», и здесь же из пустого в порожнее воду в ступе толкут, и быстрое время и застойная вечность, все проходит и все возвращается, ничто не вечно под луной и все стремится в Абсолютную Жизнь.
Конечно, погружение в туман индетерминизма, неопределенности т. е., борьбы двух начал мироздания, Разума и Материи, пугает отсутствием хэппи-энда, гарантированного человечеству. А что же вы хотите, философия борьбы двух предвечных начал не может быть точной наукой, тем более не существует извечной абсолютной истины как ясного света божественной свечи, на который летит человечество. Абсолютная жизненная истина есть нечто становящееся, не ясный законченный идеал добра и справедливости, а едва различимый мерцающий свет далекой звезды. Люди видят истину пойманной синицей в образе демократии и прав человека, но она журавлем взметнется в небо, оставив охотников за истинами в мертвом лесу застывших идолов Разума. Лишь новая философия России способна синтезировать оба полюса бытия в Абсолют реальной жизни, «вытянув» Смерть многогранной творческой деятельностью из ее темного онтологического логова на «свет божий». Коммунизм-либерализм – у них один и тот же «изм». Моей философии нет никакого названия, кроме философии жизни, она выше всякого «изма», никакой «изм» к ней не может прилипнуть. Всякий «изм» рвется к власти, а моя философия сама по себе, ей власть не нужна, чтобы вбивать себя силой в тугие и умные головы.
Здесь же, в этой схеме, сокрыта причина недолговечности жизни людей, она любому философу, как ладонь хироманта, расскажет, почему человек умирает, не завершив земные заботы: потому что в нем нет справедливости между плюсом и минусом, равновесия т. е., потому что в мире нет заслуженного отношения к Смерти, и она каждый раз, обижаясь, стремится уйти назад в свое логово, прихватив с собой человека. Смерть – существо ранимое, как сирота, как мать, непонятая своими детьми. Смерть – отрицательная форма существования жизни, ее антимир, она как бы отрицает человека с одной стороны, но с другой – дает ему для жизни отрицательный полюс, который живет в нем еще до рождения.
И тогда я отчетливо понял, почему в бухгалтерском учете всех философий нет равновесия жизненной правды: у них левая чаша весов справедливости порожняя ходит, они своим положительным умом отрицательной стороны увидеть не могут, они видят