Психосоматика и психотерапия. Исцеление души и тела. Геннадий Старшенбаум
подавляют естественные желания. Но запретный плод еще слаще. Невротику не просто хочется, а очень хочется. И чем больше хочется, тем со страху больше колется. Все равно что одновременно до упора давить на газ и на тормоз. Нервы дымятся, вегетатика перегорает.
В принципе, страх – это нормальное состояние человека. Во многих случаях, когда мы испытываем страх, он оправдан, потому что за ним стоят наши природные механизмы или личный опыт. Дети любят слушать страшные сказки, да еще по многу раз одну и ту же. Их успокаивает, что страх не здесь, а там, да еще и герой есть, с которым можно отождествлять себя. Невротики для этого же смотрят на ночь ужастики.
Страх может нас защитить: предупредить об опасности, мобилизовать. Иногда как раз беспечное бесстрашие было бы ненормальной реакцией на явную угрозу жизни. Если у вас появилось беспокойство – остановитесь и посмотрите, что вы делаете не так. Боитесь потерять человека – улучшайте отношения.
Учтите лишь, что возместить ущерб своей жертве можно, только прочувствовав боль, которую причинили человеку, а это невозможно сделать сердцем, «замороженным», «анестезированным» после ранней психотравмы, погруженной в забвение. И тогда вместо покаяния и компенсации человек удовлетворяется демонстративными или навязчивыми «угрызениями совести», которые выполняют роль символической отмены совершенного проступка. Процесс переживания вины останавливается на инфантильном страхе наказания.
Невротические защиты от тревоги, вины и стыда переполняют психику, забирают много энергии, искажают восприятие, затрудняют общение. Но благодаря этим защитам невротик сохраняет способность функционировать хотя бы в практической сфере. Бояться все же лучше, чем тосковать, сходить с ума или умирать от психосоматической болезни.
Агорафобия
В Кризисный стационар поступила женщина 32 лет, буду называть ее Диана. Она боялась одна далеко отходить от дома, испытывала страх замкнутого пространства, не могла пользоваться общественным транспортом, особенно метро, где возникали панические атаки. Из-за страха темноты спала со светом. Ее мать после рождения дочери развелась с мужем-алкоголиком, переехала в Москву, работала в КГБ. Диана осталась в Грузии у отца, который не отдавал ее матери. В шесть лет, когда девочка играла во дворе, во двор на большой скорости въехала черная «Волга», из нее выскочили несколько мужчин, втащили ее в машину и увезли. Диана звала на помощь, отбивалась от женщины, которая зажимала ей рот так, что она задыхалась (это оказалась ее мать). С тех пор часто видела описанную сцену в пугающих сновидениях.
Диана окончила Институт культуры, вышла замуж за военного переводчика, родила дочь. Узнав о неверности мужа, настаивала на разводе. Муж отказывал ей в этом, угрожал лишить материнских прав и жилплощади, убеждал в наличии у нее шизофрении. Диана сама сомневалась в своем психическом здоровье, так как стала несобранной, заметила, что начала быстро уставать, запустила домашнее хозяйство. Из-за периодически