Избранная луной. Ф. К. Каст
Богиню наставить меня на путь истинный, и молитва моя услышана!
Самая древняя из старух-Стражниц приблизилась к нему; ее ветхая, землистого цвета кожа была изрыта суровыми морщинами.
– Лишь Стражницам дано слышать слово Богини! – Речь ее разила как клинок. – А теперь ступай! Если Богине нужен Заступник, он будет назначен, как назначается доля Народу – по жертвенным внутренностям.
– То есть он будет провозглашен вами? А чего ждать от вас, старух, если вы веками твердите одно и то же? Стало ли от ваших слов лучше Народу, или же лишь немногим избранным – вам, Стражницам? – сказал Верный Глаз.
– Кощунство! Кощунство! Кощунство! – запричитали Стражницы жалкими скрипучими голосами.
– Согласен! Против Жницы совершено кощунство, но Заступник исправит зло, которому давно пора положить конец. – Глубокий, звучный голос Верного Глаза пронзил толпу старух, как пронзает трезубец живую плоть. – Взгляните на меня! Взгляните на мою кожу! Я не сидел сложа руки, не ждал, пока к Городу приблизится кто-то из Других. Я добыл оленя, и Богиня вознаградила меня. Я принял дар. Я стал оленем, а олень – мною! – Он вытянул руки всем Стражницам напоказ. – Обнажите и вы тела ваши, докажите, что Жница благоволит к вам!
Старуха отмахнулась иссохшей рукой.
– Я Стражница Богини, а ты простой Сборщик. Нет нужды ничего тебе доказывать.
– Разве вы не слышали? Я Заступник Богини! – Не раздумывая, Верный Глаз бросился вперед, схватил старуху за костлявые бока, поднял высоко вверх и насадил на трезубец, что вздымала к небу Богиня. Пока старуха визжала и корчилась в предсмертных судорогах, Верный Глаз пустился в погоню за другими Стражницами. Те в страхе пытались бежать, но он без труда их настиг и одну за другой побросал с балкона на разбитую мостовую.
Охваченный яростью, Верный Глаз снова вскочил на карниз и на сей раз устроился в сгибе руки Богини. Он будто находился в ее объятиях.
– Кто-нибудь еще оспаривает мое право зваться Заступником?
Люди падали на колени среди окровавленных, умирающих Стражниц. Верный Глаз запоминал каждого, отмечая про себя, кто остался, а кто скрылся во мраке ночного Города. Он радовался, что остались молодые. И радовался, что Черепаха и другие старики убрались прочь.
Вот и прекрасно. Не нужны здесь дряхлые и немощные.
– Мы признаем тебя! – раздался чей-то голос, за ним – другой, третий. – Признаем! Признаем! – подхватил Народ.
Верный Глаз, наслаждаясь славой, благосклонно улыбался Народу, а голова шла кругом от неисчислимых возможностей, что таило будущее.
5
Высоко в ветвях завозилась самочка. Отползла от спавшего рядом брата – из всего выводка лишь им двоим осталось выбрать себе спутников. Повела носом в его сторону, вдохнула уютные запахи родного логова, матери, сырой крольчатины, которой оба недавно поужинали. Крупный щенок-мальчик засопел, зевнул, привалился боком к сестре и, прикрыв лапой нос, снова задремал. На секунду и самочка почти отдалась сну, но зов снова дал о себе знать, на сей