Клуб домового (сборник). Коллектив авторов
али закукарекает.
– Погоди, скликаю. Только, чур, уговор – в хоровод ни ногой! Совладаешь, не сунешься?
– Что, я девок не видал? – хмыкнул молодец.
Соскочила я с лесного дядьки, обежала вокруг выворотня. Где ступала, там в каждом следочке по грибочку выросло. Ровнёхонькое кольцо получилось.
Я принялась аукаться, а сама тем временем отвела добру молодцу глаза, чтоб истинный облик подруженек моих, русалок, не разглядел.
Вышли на поляну девицы – одна краше другой. Брови дугой, губы пряные, щеки румяные. А уж косы блестящие – королевишны настоящие! Сам заморский колдун Хаадан Шелдарс обзавидуется.
Пустились они хоровод кружить. Плечами поводят, на витязя призывно поглядывают, песни сладкие поют. Каждая счастье и блаженство неземное сулит.
Смотрю я на молодца, а он сам не свой – губами пришлёпыает, по коленям похлопывает, того и гляди в ведьмин круг кинется.
– А ну стой, где стоишь, Гордей Вышевич, – говорю, – обещался к девкам не соваться.
– Отвяжись, – махнул рукой княжич, – как я погляжу, шибко ты завистлива. Хорошо, что с собой тебя не увёл – ревнивая жена, что жернов мельничный на мужниных ногах.
Лук со стрелами бросил да и побежал в хоровод. Русалочки обрадовались, потянулись к молодцу. Руками обвивают, в глаза заглядывают, в губы целуют. Вот-вот щекотать да щипать станут – живым не вырвется. Знаю я их!
А княжич стоит счастливый, думает он – лис в курятнике, а на деле – муха на росянке.
– Дурень, – кричу. – Выбирайся из круга, пока цел!
– Зависть – плохое чувство, – отвечает.
А сам то одну обнимет, то другую к сердцу прижмёт.
– Обещался в хоровод не ходить. Княжий сын слову своему не хозяин?
– Погоди, надоеда! Не натешился! Выберу лучшую и ворочусь.
– Нету тут её!
Бегаю я вокруг ведьмина кольца, сама себя укоряю. Что наделала! Позабавиться хотела, а нечисти озёрной на съедение душу живую своими рученьками отдала. А княжич посередь девиц, что медведь в малиннике – уходить не торопится. Да уж и не выпустят его подружки мои, раскрасавицы.
Хлопнула я себя по лбу. Право слово, раскрасавицы! Пущай женишок глянет на их природную красоту, мигом за круг выскочит. Скинула я морок с глаз молодецких, королевич аж присел. Смотрит, а вокруг лица блёклые, руки мокрые, платья пёстрые да зубки острые.
Заметался Гордей, но русалочья хватка крепче силков держит.
Чем молодцу помочь? Положила я веник на травку и схватила стрелу из колчана, княжичем брошенного. Взялась за оперенье и протянула железным наконечником вперёд, ему навстречу. Расступились девицы речные – кому ж охота печать Сварожича получить! Уцепился Гордей за наконечник, так и выбрался.
Упал на травку, еле отдышался. Отполз в сторонку, сел и зубами стучит, будто только из омута вынырнул.
– Неужто у вас в Ишьгороде девки страшнее тутошних, ежели за женой тебя батя в лес спровадил?
– А они ещё там? – спрашивает. Оглянуться боязно, вдруг за спиной ждут