Самодурство. Тебя здесь не любят. Станислав Риччи
увы, не сразу,
Замкнусь в себе, не в силах что-то говорить,
Услышу в сотый раз бессмысленную фразу,
Что из проблемы важно быстро выходить.
Да, я заперт, но не сломлен духом,
Бреду по комнатам безжизненно один,
А в доме так противно, сыро, глухо,
Среди застывших манекенов – не важен господин.
Демоны так просят о свободе, и я не удержусь;
Разрезал цепи, а им не хочется идти.
Теперь от них уже не откажусь,
Ведь демонам и их хозяевам извечно по пути.
Конструктор
Сакура цветёт ближе к концу мая,
А мы погибнем прямиком в июле.
Жизнь в зеркале предательски иная,
Но стекло обмана не отражает пули.
Раскаты молнии заставят содрогнуться,
Капли дождя охладят жгучий пыл,
Откройте способ ото сна очнуться,
А то я в инсомнии застыл.
Стервятники восстали за добычей,
Пьянящий запах трупов над рекой,
В лесу раздался вскрик, он птичий,
И птицы, явно оказался, не одной.
Подкинув в небо злостный эгоизм,
Помчусь с течением к обрыву.
Здесь нет пути назад, а только вниз,
Дорога жизни строится так криво.
Но я конструктор снова поломал,
Разбил деталь и раскрутил пластинку,
Возвёл себе сейчас мемориал,
А сердцем ощутил слезинку.
Две вишни раздавил в ладони,
На пол закапал красный сок,
Смеюсь в пустом автобусном салоне,
Ведь преподал неправильный урок.
Финальный смысл между строк потерян,
Автобус едет прямо в горизонт,
В реальности событий буду не уверен,
Пока над головой есть чёрный зонт.
Истыкана шприцами шея пациента,
Он закатил глаза и еле-еле дышит,
И для него вокруг ничто не стоит цента,
Его последний всхлип подруга не услышит.
Других больных разводят по палатам:
«В кровати, быстро, и хватит всем глазеть!».
В руке лежит бумага и испачканная вата,
Достаточно, хватит издевательства терпеть.
Но я конструктор быстро починил,
Сменил деталь и прострелил пластинку,
Мой крик слышнее сотни бензопил,
Глушил им вашу речь и вечеринку.
А он теперь не нужен никому,
Никто не исполняет своей роли.
Идти на сцену сложно одному,
Особенно, когда ты так искусством болен.
Кровавые шипы
Я смотрел в уходящий закат,
Стоя прямо на краю обрыва.
Настала ночь. Начался звездопад,
Разум на грани безумного срыва.
Холод сковывает меня по рукам,
Нужно как-то согреться,
Смерть идёт, но я умру сам,
Стоит лишь парадно одеться.
Пытался хватать могильные розы,
Но их шипы пускали мне кровь.
Собирал в пробирки грустные слёзы,
Воскрешая