РУКОВОДСТВО по социальной медицине и психологии. Часть третья. Частная социальная медицина и психология. Евгений Черносвитов
реабилитации не только «прижилось», но вошло в плоть и кровь советского человека. Именно поэтому (а, еще потому, что и сейчас жива и здравствует целая армия «ученых медиков», защитивших диссертации на различные темы по «реабилитации») «реабилитация больных и инвалидов», в том числе и «инвалидов детства» и в третьем тысячелетии в России неистребима. Только относительно недавно, одна категория больных и после Семашко считалась, в прямом смысле, преступниками, ибо их судили и приговаривали к лишению свободы. А, если пребывания в местах заключения их не исправляло, то они подвергались ссылке на пожизненное пребывание в специально отведенных, изолированных от «материка», или океаном, или – непроходимой тайгой и болотными топями. Речь идет о больных алкоголизмом («хроническом», как будто есть еще какой-то другой алкоголизм) и лечебно-трудовых профилакториях (ЛТП), входящих в пенитенциарную систему МВД СССР.
В современных странах the rehabilitate = 1) the readaptation, 2) ex-prisoner. В первом случае реабилитация является синонимом адаптации: в этом смысле термин «реабилитация» также впервые применил Селье, когда говорил на английском языке. Поэтому, реабилитация = адаптации (только в теории Селье). Второй смысл прямо вытекает из древне-спартанского и македонского, когда преступника, которого не только приговаривали к наказанию за преступление, но и к гражданской смерти. Реабилитация и сейчас в ряде стран есть восстановление в гражданских правах после выхода на свободу (на это отводится год или два).
Глава 2. Группа «заболеваний», к которым проявляют интерес современные «оккупациональные терапевты» (особенно в России)
«Главный акушер административного
Округа выразил благодарность
Президенту России, который из своего
фонда выделил деньги для оказания
медицинской помощи новорожденным. Он,
в частности, сказал: «Теперь в каждом
нашем роддоме будет собственная
реанимация! Мы сможем мертворожденных
детей возвращать к жизни…»
Но, вернемся к оккупациональной терапии. Только в конце ХХ-го века неожиданно в Великобритании и Германии про нее «вспомнили», но не в смысле Селье, а в экстраполированном значении на все случаи, когда человек находится в состоянии адаптации. То есть, когда человек временно или постоянно, частично или полностью, с рождения или в каком-то возрасте в результате болезни или травмы «теряет» ту или иную функцию (функции) жизнедеятельности. Естественно, что в этих странах оккупациональными терапевтами могли быть лишь социальные врачи. А сама оккупациональная терапия – частью практической социальной медицины.
В пост. Советской России оккупациональная терапия неожиданно нашла поддержку со стороны: 1) среднего медицинского персонала, 2) психологов, которые хотели работать в клинике, но встречали