Вырванные из реальности. Часть 1. Р. Н. Ферима
на эту женщину, тем больше ненависть моя перерастала в жалость. А сейчас, когда мне встретились достойные люди, я живу надеждой, что мамы, которые до сих пор бросают своих детей, обрекая их на боль и страдания, опомнятся. По крайней мере, очень хочется верить в это! Я не называл тогда «мамой» ни одного учителя или воспитателя в детдоме, а потом и в интернате, хотя многие из них этого заслуживали. Только спустя много лет я назвал мамой своего воспитателя и гордился, что окончил школу, в которой были такие достойные преподаватели. И всегда гордился и горжусь, что обо мне заботились мои родные воспитатели. Они заменили мне и сотням других ребятишек самых близких людей. А что в это время делали наши матери и отцы – все прекрасно знают. Из года в год все повторялось, но все ребята истово любили тех, кто плевал на них. Каждому детдомовцу думалось и хотелось доказать остальным, что именно его родители особенные и не похожи на других.
Иногда эти истории выходили за пределы реальности. Например, Сема Моисеев, который учился в параллельном классе, рассказывал, что его отец был на войне, воевал, а сам Сема, сидя на широких отцовых плечах, бросал в немцев помидорами. И нужно было видеть, как горели его глаза, когда он пытался доказать правдивость рассказанных событий, такое чувство, что это все было смыслом его жизни. А вот мой одноклассник Сережа, вообще не знал своего отца, но доказывал нам, что папа был знаменитым милиционером, поймавшим множество бандитов. Горькая правда была в том, что отец Сергея был зеком, и к достижению Сергеем десятилетнего возраста, его отец имел за плечами восемнадцать лет «отсидки». Думаю, он и до сих пор где-то отбывает заключение. Сын пошел по его стопам, и как разрубить этот гордиев узел, непонятно.
Лично я просто яростно ненавидел всех своих родных, считая их тварями и падалью, что, впрочем, было недалеко от правды. Меня раздражало все, что было связано с родителями. Однажды на медосмотре, просматривая свои документы, я заглянул в бумаги к своему другу и увидел, что его мать была лишена родительских прав за пьянство и содержание притона, из которого и забрали Романа. А ведь еще вчера перед сном он со слезами на глазах рассказывал, что его мать лучшая на свете, не пьет, а работает на шоколадной фабрике, а если я не буду ему верить, он никогда не поделится со мной вкусным шоколадом.
Боль чувствуешь постоянно, пока не повзрослеешь. Мысль о том, что ты на самом деле никому не нужен, делала из нас зверей, преступников, убийц и воров. Мы были нужны лишь друг другу или, увы, тем, кто хотел нас использовать. Но вот психика нарушена настолько, что слез больше нет! Некоторые мальчишки и девчонки теряли свой путь, убивая себя наркотиками и алкоголем уже в тринадцать-четырнадцать лет. Некоторые, на самом деле, теряли рассудок, и было страшно наблюдать за тем, что видел я в свои тринадцать.
Однажды, сидя в лагерной беседке, парнишка по прозвищу «Зарик» решил рассказать и свою историю. Улыбаясь под «бомбой», (так назывался специальное наркоманское варево), он рассказал