Горькая доля детства. Рассказы о днях оккупации. Коллектив авторов
построена за хлевом в самом глухом месте огорода.
Почти сразу после этого двое мужчин, открыв калитку, вскочили в наш двор и начали искать «стрелков». На мое счастье никто из них не додумался заглянуть в уборную, где я стоял ни живой, ни мертвый. Как только они ушли со двора, я быстренько отнес карабин на прежнее место сам, закрыв входные двери, стремглав побежал к своим товарищам.
Вечером к нам зашли те же соседские мужчины и рассказали матери про мои дневные «забавы». Мать сильно рассердилась на меня и приказала Лене завтра же отнести карабин в военную комендатуру.
Сдавши в комендатуру оружие, добытое в первые дни после освобождения, деревенские хлопцы еще не раз находили в лесу другие немецкие винтовки, автоматы и гранаты. Только на этот раз они не забирали оружие домой, боясь наказания со стороны родителей и представителей военной власти. Сразу на месте находки, если были патроны, стреляли из найденных винтовок и автоматов по разным целям. Наиболее смелые пробовали разбирать гранаты.
Надо сказать, что те детские «игры» с оружием далеко не всегда заканчивались добром. Несколько могильнянских хлопцев, разбирая гранаты, погибли от их взрывов либо получили ранения разной тяжести. Пострадал от таких небезопасных «игр» и мой младший брат Толя. К счастью, взрывное устройство, которое он со своими друзьями решил разобрать, было малой мощности. Благодаря этому от взрыва у Толи были только немного повреждены два пальца и опалена кожа на правой руке.
Самым убедительным и страшным напоминанием, что освобождение – это еще не конец войны были «похоронные», которые в тот год бесконечным потоком шли с фронта. Особенно большие потери понесла семья Борисова Михаила. За несколько недель наступления Красной Армии на территории Польши она уменьшилась на трех человек. Бедные Михаил с Анною аж почернели от горя, оплакивая своих любимых старших сыновей. Я видел это своими глазами, поскольку дружил с их младшим сыном Алешей. Причитания и надрывный плач по погибшим на фронте сынам и отцам, братьям и мужьям можно было услышать в тот год и во многих других могильнянских избах.
Чрезвычайно тяжелой, какой она может быть только во время войны, была жизнь селян, что остались дома. Практически все, кто только был способен трудиться, были обязаны ежедневно работать на колхозных полях и сенокосах. Поскольку здоровых мужиков в деревне практически не осталось, основная трудовая тяжесть легла на узкие худые плечи женщин и подростков. Хотя, к примеру, Лене было всего только пятнадцать лет, когда за ним закрепили пару колхозных коней, и он обязан был день ото дня на них пахать, бороновать, возить навоз на поля и т. д.
Отдыхать колхозникам доводилось только в воскресенье, да в большие советские праздники. Однако и в эти дни селянам было не до отдыха… Чтобы не помереть с голода, им нужно было еще работать на своих приусадебных участках, которые тогда являлись фактически единственным источником продуктов питания