Сезон расплаты. Юлия Динэра
я не говорил, и я знаю, что ты не говорила. И прошу тебя, давай так все и оставим.
– Сегодня Бретт Томпсон назвал меня сукой и сказал, что думал, будто я сдохла. Это мой первый день в городе, я надеюсь, ты понимаешь, что меня ждет.
– Я разберусь с этим. Никто из школы не будет тебя травить. Раз уж ты вернулась.. Хотя не стоило, тебе нужно было остаться в Лондоне, Лу, так бы было лучше.
Его глаза говорят о том, что он беспокоится, очень, но я знаю, что они врут, поэтому злюсь вдвойне.
Издаю истерический смешок, отворачиваюсь, а затем снова поворачиваюсь.
– Я никогда не была в Лондоне! – Выплевываю то, что не должна была то, что хотела хранить втайне ото всех до конца своих дней. Наблюдаю за реакцией Дени, он не понимает, его лоб образует две тонкие складки, а глаза предательски округляются, замечаю, как вздрагивает его кадык.
– Что ты сказала?
– Никогда. Ясно? Никогда.
Направляюсь в сторону кровати, сажусь на край, тяжело дышу, закрываю лицо руками.
Дениел опускается передо мной и убирает своими руками мои руки, смотрит, наверняка, теперь уже в раскрасневшееся лицо. Я облажалась, в первый же день.
– Луиза.
– Ничего не говори. Я хочу, чтобы на этом все закончилось, ты занимаешься своей жизнью и жизнью своей девушки, я занимаюсь своей.
– Я бы с радостью плюнул на все и вернул прошлое обратно, я бы с радостью забил на эти прошедшие бессмысленные пять лет моей жизни, но я не могу, не могу.. – Проводит кончиками пальцев по моему лицу, закрывает глаза. – Ты нечто большее, чем моя школьная подружка, Лу, я никогда не говорил, но хочу, чтобы ты знала.
Я тоже никогда не говорила и, наверное, никогда не скажу, потому что больше это не имеет смысла, мое сердце разорвано в клочья и, ты разорвал его, Дениел Харт.
– Мы с тобой так и не попрощались. – Единственное, что я произношу в ответ.
– Хм?
– Когда я уехала, мы не попрощались, Дени. – Быстро вытираю слезу скатившуюся по щеке. – Настало время это сделать.
Кивает.
– Луиза!
Вздрагиваю, смотрю на бывшего парня.
– Уходи, родители не должны видеть тебя здесь. Сейчас иду, мам! Когда вернусь, чтобы тебя тут не было. Прощай, Дени.
– Не говори никому, что я приходил.
Теперь он вызывает у меня еще большее отвращение. Встаю, последний раз заглядываю в его глаза, читаю в них страх, недоверие и что-то еще.
– Исчезни до того, как я вернусь.
Выхожу, громко хлопаю дверью.
– Маам!
– Спускайся вниз.
Делаю, как она велит.
Мама стоит, опершись плечом на дверной косяк отцовского кабинета, сверлит меня взглядом.
– Меня не радуют твои изменения, чтобы ты знала. – Кивает на волосы. – Не хочу говорить об этом при отце, он итак подавлен. Я надеюсь, в скором времени бунт закончится и, ты вытащишь хотя бы это ужасное кольцо из носа.
– Это не бунт.
Никакой это не бунт, это моя новая внешность, моя новая жизнь.
– Проходи. – Открывает дверь, пропускает меня вперед, я сразу же замечаю отца, сидящего в своем кожаном дорогом кресле. Мама идет к нему и становится рядом,