Речи о религии к образованным людям, ее презирающим. Монологи (сборник). Фридрих Шлейермахер
для тех, кто стоят у порога и ждут приглашения. Как же могли они избегнуть того приема, которым я именно теперь пользуюсь в отношении вас? Они должны были исходить из данного и искать в нем средств к более сильному напряжению и повышенному настроению души, когда и новое сознание, которое они хотели пробудить, может быть вызвано из темных недр. И разве в способе отношения к этим понятиям, в пластической деятельности, хотя часто в области бедного и неблагородного языка, вы не узнаете стремления прорваться из низшей сферы в высшую? Такая передача мыслей, вы сами это видите, не могла быть иной, чем поэтической или риторической; а что же ближе последнему, чем диалектическое? Не оно ли издавна употреблялось удачнее всего, чтобы открыть высшую природу как познания, так и внутреннего чувства? Но, конечно, эта цель не достигается, если кто не идет дальше внешнего одеяния. И так как дело зашло так далеко, что в священных писаниях ищут преимущественно метафизики и морали и оценивают их по результатам этих поисков, то мне казалось своевременным подойти к вопросу с другого конца и начать с резкой противоположности, в которой наша вера стоит к вашей морали и метафизике, и наше благочестие – к тому, что вы обычно называете нравственностью. Вот к чему я стремился и от чего отвлекся в сторону, чтобы сперва осветить господствующее среди вас представление. Теперь это выполнено, и я возвращаюсь назад.
Итак, чтобы совершенно точно явить и изобразить вам свое первичное и самобытное достояние, религия предварительно отказывается от всяких притязаний на что-либо, принадлежащее обеим областям науки и нравственности, и хочет вернуть все, что она сама заимствовала оттуда, либо что ей было навязано. К чему собственно стремится ваша наука бытия, ваше естествознание, в котором ведь должно соединяться все реальное содержание вашей теоретической философии? Я полагаю – познавать вещи в их самобытной сущности; установить особые отношения, в силу которых каждая вещь есть то, что она есть; определить место каждой в целом, и правильно различать ее от всех остальных; установить все реальное в его взаимообусловленной необходимости и показать однородность всех явлений с их вечными законами. Это дело поистине прекрасно и великолепно, и я не склонен принижать его; напротив, если мое, мимоходом брошенное и еле намеченное описание его вас не удовлетворяет, то я готов признать с вами все высшее и наиболее исчерпывающее, что вы только можете сказать о знании и о науке; но если бы вы даже пошли еще дальше и указали мне, что естествознание ведет еще выше – от законов природы к высочайшему и вселенскому Управителю, в котором дано единство всего, и что вы не познаете природы, не постигая вместе с тем и Бога, – то я все же утверждаю, что религия не имеет никакого отношения даже и к этому знанию, и что ее сущность воспринимается вне участия последнего. Ибо мера знания не есть мера благочестия; напротив, последнее может открыться во всем своем величии, со всей своей исконностью и самобытностью,