Один из нас лжет. Карен М. Макманус
из-за меня, то можешь не напрягаться. Меня роль семейной раздолбайки вполне устраивает.
– Вовсе ты не раздолбайка, – возражаю я.
Она лишь ухмыляется и машет рукой. Мейв самая умная из тех, кого я знаю, но до девятого класса она часто болела и регулярно ходить в школу не могла. В семь лет ей поставили диагноз «лейкемия», и она окончательно выздоровела всего два года назад, в четырнадцать.
Пару раз мы ее чуть не потеряли. Однажды, когда я училась в четвертом классе, я услышала, как священник в больнице спрашивает у родителей, согласны ли они начать «приготовления». Что это значит, я знала. И тогда я склонила голову и стала молиться: «Прошу Тебя, не забирай ее. Я все буду делать правильно, если Ты нам ее оставишь. Я буду идеальной, обещаю».
Мейв, проведя столько лет в больнице, так и не научилась участвовать в общественной жизни. Я веду ее за нас двоих: становлюсь членом клубов, получаю награды и оценки, позволяющие поступить в Йель, как родители когда-то. Они довольны, а Мейв может не напрягаться.
Мейв снова отворачивается к окну со своим обычным мечтательным выражением. Она и сама выглядит как мечта: бледная, худощавая, волосы темно-русые, как у меня, а глаза – неожиданного янтарного цвета. Я уже готова спросить, о чем она думает, как вдруг сестра выпрямляется и, приставив руки к глазам как бинокль, прижимает их к стеклу.
– Это Нейт Маколи?
Я фыркаю, не двигаясь с места, и она настаивает:
– Я серьезно. Посмотри сама.
Я встаю и подхожу к ней. В темноте на нашей дорожке угадываются контуры мотоцикла.
– Что за черт?
Мы с Мейв переглядываемся, и она насмешливо мне улыбается.
– Что? – спрашиваю я резче, чем намеревалась.
– Что? – передразнивает она. – Ты думаешь, я не помню, как ты в начальной школе по нему сохла? Я была больная, а не мертвая.
– Брось ты эти шуточки, о боже мой! И вообще, это было сотни световых лет назад. – Мотоцикл Нейта стоит на нашей дорожке неподвижно. – Как ты думаешь, что он тут делает?
– Есть только один способ узнать, – раздражающе напевно произносит Мейв и, игнорируя злобный взгляд, который я на нее бросаю, направляется к двери.
Пока я спускаюсь по лестнице, сердце у меня громко стучит. Мы с Нейтом на этой неделе в школе говорили больше, чем за все время с пятого класса – что, надо признать, не слишком много. И каждый раз, когда я его вижу, у меня создается впечатление, что он ждет не дождется, когда сможет оказаться в другом месте. Но я все время на него наталкиваюсь.
Когда я открываю дверь, включается прожектор перед гаражом, и Нейт оказывается как на авансцене. Я иду к нему, нервы у меня напряжены до предела, и я остро осознаю, что выгляжу непрезентабельно: на мне толстовка с капюшоном, спортивные шорты и шлепанцы, в которых я сидела у Мейв. Хотя он, конечно, тоже не наряжался. Эту футболку с «гиннессом» я видела уже как минимум дважды на этой неделе.
– Привет, Нейт, – говорю я. – Что стряслось?
Он снимает шлем, его темно-синие глаза смотрят на дверь мимо меня.
– Привет. –