Грань. Елена Александровна Асеева
Витька перестал плясать и выпрямился, по привычке втянув в плечи шею и голову да протяжно выдохнул, издав такое длинное, тягучее и довольное – ох…х!
Какие-то доли секунд, а может минут (кто ж разберет в таком состоянии) Витек стоял и покачиваясь думал… Впервые думал за эти годы… и надумал он одну замечательную и четко сформулированную мысль, что пить такую бурду – предназначенную для очистки и анти…сеп…сеп…тической обработки кожи рук, не стоит.
И сей же миг покачнулся, его корпус тела заходил ходуном из стороны в сторону точно маятник на метрономе, и, чтобы остановить это четкое, механически выверенное колыхание, он цепко схватился за край стола так, что не ожидающий такой тяжести на себе стол внезапно подскочил кверху с той стороны, где сидели Натаха и друган, а алюминиевая, закопченная кастрюля, потеряв всякие ориентиры в пространстве и устойчивость, поехала на накренившего стол хозяина намереваясь отдать ему все, что еще не успели схрямдить… Однако наклоненную кривизну стола во время приметил Серега или Антоха и надавив своей менее исхудалой сущностью на ближайший к нему край деревянного страдальца вернул его в исходное стоячее состояние.
От этого резкого возвращения стола в привычное положение Витек испытал страшную тряску в ногах, руках, и во всем теле. И освободив деревянную поверхность стола от собственных ладоней немедля гулко и мощно плюхнулся на хрустнувший табурет, удар об который отозвался в мозгах его тихим скрежетом и скрипом, а на лбу и кончике носа выступил холодный крупный пот. В груди же оружейным залпом бахнуло сердце, словно ударившись о грудную клетку, а потом мгновенно упав куда-то вниз надавив своей массой на мочевой пузырь, желудок, печень, и почки разом. Виктор поднял руку, и все еще ощущая легкую рябь в ней, смахнул со лба капли пота да прогнал черный дымок, внезапно появившийся перед очами. Затем он, протяжно выдохнув, облизал сухие губы, не менее сухим и тягучим языком, издавшим неожиданно продолжительный лязг, будто то был не человечий язык, а старая, ржавая батарея кою тащили волоком по серому, асфальтному полотну, не удосужившись ничего под нее подложить.
– Уф… – вырвалось изо рта Витька, и мутноватым взглядом он пристально поглядел на Натаху и дымчатого другана, каковые размахивая руками, недовольными голосами обсуждали неправомерные действия хозяина дома, по-видимому, покусившегося на общую, с боем добытую, закуску.
А Виктор уже перевел взгляд с опухшего лица сожительницы, и, приподняв голову, уставился на остатки стеклянной люстры свисающей с потолка, которая когда-то была белая и изображала распустившийся тюльпан с таящейся внутри него лампочкой. Теперь однако от тюльпана остался лишь разбитый и наполовину треснувший остов да лампочка, покрытая слоем пыли и грязи, а потому бледно освещающая кухню, даже в яркий солнечный день… Но сегодня на дворе было пасмурно, и лампочка не справлялась со своими обязанностями, она светила не только тускло, но еще и попеременно, наверно собираясь вскоре и совсем потухнуть, отдать концы,