Гайдзин. Джеймс Клавелл
где едва успел собрать немного сухих веток, чтобы притвориться садовником, прежде чем его заметили, и как, даже после встречи с человеком с Токайдо, он все равно сумел убежать. Но ни слова больше о ней.
«Как смогу я выразить на языке смертных и рассказать всем, что благодаря ей я почувствовал себя равным богам, что когда я широко раздвинул ее ноги и увидел ее, я опьянел от желания, что когда я вошел в нее, я вошел в нее как любовник, а не как насильник, – не знаю почему, но это так, – медленно, нежно, и ее руки обвились вокруг меня, она задрожала и прижалась ко мне, хотя так до конца и не проснулась, и держала меня так крепко, что я сдерживался и сдерживался, сколько мог, а потом излился в наслаждении невообразимом.
Я даже не подозревал, что это может быть так чудесно, так чувственно, приносить такое удовлетворение и самому ощущать такую полноту внутри. Другие были ничто по сравнению с ней. С нею я поднялся к звездам, но не по этой причине я оставил ей жизнь. Я очень много думал о том, чтобы убить ее. Потом – себя, там, в ее комнате. Но это было бы лишь проявлением себялюбия – умереть, достигнув вершины счастья, в таком мире с собой.
О, как я желал умереть! Но моя смерть принадлежит сонно-дзёи. Только сонно-дзёи. Не мне».
– Не убить ее было ошибкой, – снова повторил Хирага, прерывая течение мысли Ори. – Сёрин был прав, ее смерть помогла бы нам осуществить наш план лучше, чем что-либо другое.
– Да.
– Тогда почему?
«Я оставил ее жить из-за богов, если боги существуют, – мог бы сказать он, но не сказал. – Боги вошли в меня и заставили сделать то, что я сделал, и я благодарен им. Теперь я исполнен. Я познал жизнь; все, что мне остается познать, это смерть. Я был у нее первым, и она запомнит меня навсегда, хотя для нее это был сон. Проснувшись, она увидит иероглифы, написанные моей собственной, а не ее, кровью, и она поймет. Я хочу, чтобы она жила вечно. Сам я умру скоро. Карма».
Ори спрятал крестик в потайной карман в рукаве кимоно и сделал еще несколько глотков освежающего зеленого чая, испытывая глубокое удовлетворение и неведомую доселе наполненность жизнью.
– Вы говорили, что готовите налет?
– Да. Мы намереваемся сжечь британскую миссию в Эдо.
– Хорошо. Пусть это произойдет поскорее.
– Это будет скоро. Сонно-дзёи!
В Иокогаме сэр Уильям сердито произнес:
– Скажите им снова, в последний раз, клянусь Богом, правительство ее величества требует немедленных репараций в размере ста тысяч фунтов стерлингов золотом за попустительство этому неспровоцированному нападению и убийству английского подданного – убийство англичан киндзиру, клянусь Богом! Мы также требуем выдачи нам этих убийц из Сацумы в течение трех дней, в противном случае мы примем надлежащие меры!
Он находился по другую сторону залива в небольшой душной комнате для аудиенций британской миссии. По обе стороны от него расположились прусский, французский и русский посланники, оба адмирала, британский и французский, и генерал – все в равной степени раздраженные