Гайдзин. Джеймс Клавелл
вниз, матросы трижды выкрикнули здравицу, через мгновения якоря с размеренным пением были подняты, а в тесной котельной тремя палубами ниже бригады кочегаров, голых по пояс, затянули свою песню и стали чаще подбрасывать уголь в топки, кашляя и хрипло, с присвистом вдыхая никогда не оседавшую угольную пыль. С другой стороны перегородки, в машинном отделении, главный механик поставил машину на «средний вперед», и огромные поршни начали вращать вал гребного винта.
Деревянный крейсер-фрегат военно-морского флота ее величества «Эвриал» водоизмещением три тысячи двести тонн был построен в Чатеме восемь лет назад и имел три мачты и одну трубу, а также гребной винт. Он нес тридцать пять пушек и обычно имел команду из трехсот пятидесяти офицеров, матросов и морских пехотинцев, к которым добавлялись девяносто человек кочегаров и работников машинного отделения. Сегодня все паруса остались на реях, палубы были подготовлены к бою.
– Славный сегодня денек, адмирал, – говорил между тем сэр Уильям.
Они стояли на квартердеке, Филип Тайрер и Марлоу, молча поприветствовавшие друг друга, держались неподалеку.
– Пока что, – ворчливо согласился адмирал. Он всегда чувствовал себя скованно рядом со штатскими, особенно такими, как сэр Уильям, который был старше его по званию. – Моя каюта внизу в вашем распоряжении, если пожелаете.
– Благодарю вас. – Морские чайки перекликались у них за кормой, то кружа, то вдруг стремительно падая к самой воде. Сэр Уильям некоторое время наблюдал за ними, пытаясь побороть в себе депрессию. – Благодарю вас, но я бы предпочел побыть на палубе. Полагаю, вы еще не знакомы с мистером Тайрером? Он наш новый ученик-переводчик.
Адмирал в первый раз взглянул на Тайрера.
– Добро пожаловать на борт, мистер Тайрер, кто-кто, а люди, говорящие на японском языке, нам здесь наверняка понадобятся. Как ваша рана?
– Не слишком плохо, сэр, благодарю вас, – ответил Тайрер, стараясь стать незаметным.
– Хорошо. Гнусное было дело. – Бледно-голубые глаза адмирала пробежали по морю и по его кораблю. Лицо с тяжелыми щеками было красным и обветренным, сзади на крахмальном воротнике лежала толстая складка кожи, наливавшаяся кровью по малейшему поводу. Адмирал Кеттерер повернулся к сэру Уильяму. – Так вы говорили? По вашему мне… – Порыв ветра тенькнул натянутыми снастями, мачты и реи скрипнули. Оба офицера подняли головы на такелаж, потом осмотрели небо и море вокруг, пробуя ветер. Пока никаких признаков опасности, хотя оба знали, что погода в этом месяце непредсказуема и шторм в этих водах часто налетает внезапно. – Так вы говорили? По вашему мнению, туземные власти, эти бакуфы, не выполнят наших требований?
– Без той или иной формы давления – нет. В полночь я получил от них еще одно извинение с просьбой об отсрочке на месяц, чтобы они могли «проконсультироваться с верховной властью», и всякой прочей ерундой в том же духе – бог мой, что-что, а вилять и тянуть время они умеют. Я отослал их чертова посланника назад с суровой