Русская философия. Анализ истории. Том 2. Небольсин Евгений Анатольевич
номер акробата несет в себе максимум стеснённости. В природе человека, имеющего только точку опоры в узеньких ступнях также мы видим стремление к ущемлению с помощью смертельной опасности. Монах, упражняющий себя в аскезе (мне посчастливилось общаться с некоторыми великими старцами и все они говорят о том, что самые счастливые свои годы им пришлось провести в сталинских лагерях, пребывая в стеснённости). Цветок полевой вместо того чтобы лежать на земле, ибо так было бы легче бороться со смертельной опасностью быть надломленным порывом ветра или градом, но в его природе мы видим стремление к стесненности – он держит своё соцветие на тоненьком стебельке только потому, что так больше ограниченности. Как только стесненность становится нормой жизни (к примеру, люди даже и не ведают о том, что жить в таком положении стоя и даже передвигаться – великая опасность), так уходит возможность общения с Богом, из-за чего вновь в пределах этой стеснённости появляется эволюционные токи к ещё большей стесненности в пределах той, уже свершившейся. Всё в мире живет богообщением, ради чего стремится стеснить себя – и государственность – одна из них. Все это имеет образ Голгофы Христовой, на которой Сын Божий ради общения со Своим Отцом Небесным ущемляет в Себе человечество, через что происходит примирение людей с Творцом. Исходя из сказанного можно смело предположить, что настоящая жизнь будет там, где максимум ущемления – норма жизни – это космическое пространство, куда вознесся Сын Божий, отведав мед и рыбу. Единственное, что надо заметить, Сыну Божьему это далось так, как естественно Богу. Мы же, как несущие в себе приобщение ко греху, вынуждены делать много движений. К примеру, пребывающему в воде, чтобы быть сухим, необходимо руками отталкивать от себя воды и сие надо делать очень и очень быстро. А тому, кто стоит на берегу вообще нет смысла шевелиться. Велико влияние от близости ада. Мы подобны толпе бесов из видения старцу, которые огромными потугами делали никчемное – за верёвку тащили листик, упавший с дерева (так они наводили порядок). Поэтому, чтобы следовать за Христом в космическое пространство, теперь уже необходим труд в поте лица многомиллионного коллектива.
Не отходя далеко от этой мысли, есть смысл несколько строк посвятить вопросу о вечности души. Исходя из сказанного, постепенно перед нами явственно предстает то самое естество, реальность которого мы обозначим чуть ниже по тексту. Его мы называем «частью нашей природы, которая остается жить после смерти». В ней нет элементов суеты мирской. В ней, в отличие от бытия в аду, абсолютный минимум затрат при абсолютном максимуме пользы. Это та самая реальность, само присутствие которой обуславливает все остальные формы устроения Божественного порядка – каждая микрона Вселенной в каком-то своем специфическом образе несет в себе её. Оное бездеятельно во грехе, а потому воспринимается как ноль, как пустота и характеризуется такими терминами свойственными пустоте греха, как постоянство,