За горами, за лесами. Александр Турханов
и всё твердила: «Вот же, какая встреча, какая чудесная встреча! Ну надо же!» – и чуть не прослезилась. От этого умиления Лёшку аж передергивало – это было хуже, чем «ВКонтакте» смотреть на стене у девчонок открытки с котиками, честное слово!
Наконец распрощались, еще раз уточнив что-то про злополучные бочки, и Лёшка с отцом пошли к лодочной станции.
Лёшка рассматривал городок. Здесь были в основном двухэтажные деревянные дома, изредка попадались пятиэтажные «хрущевки». Улицы были покрыты бетонными плитами, между стыками торчала пыльная трава. Всю дорогу Лёшка жался ближе к отцу. Тут было полно бродячих собак, а он их очень боялся. Один раз путь им преградила целая стая. Лёшка замер, не решаясь двинуться дальше, но отец, не сбавляя шага, пошел прямо на собак. Те расступились, давая пройти, и только проводили их глазами и лениво помахали хвостами.
Белого катера, придуманного Лёшкой, у отца тоже не оказалось, а стояла носом в берег выкрашенная в темно-зеленый цвет длинная лодка с лавками поперек корпуса. Внутри вместо кожаных сидений каталось выщербленное помятое ведро, из-под скамейки на носу торчали какие-то промасленные тряпки, а на дне, в небольшой грязной лужице, лежали два весла. Мотора нигде видно не было. Лёшка уже подумал, что они поплывут на веслах, но отец сходил к будке сторожа, принес оттуда тяжелый мотор, стал устанавливать. Все это он проделывал молча, похоже совсем не замечая сына. Лёшка смотрел отцу в спину, и ему стало казаться, что тот совсем не рад его видеть. Он начал жалеть, что прилетел сюда. Лучше бы уехал к бабке и деду под Владимир, где всё привычно и понятно. А здесь всё было чужое: широкая река, холодная даже на вид, высокие сопки, со всех сторон обступившие городок, собаки эти… и отец, которого он представлял по письмам совсем иным – веселым, любящим рассказывать истории, – тоже стал казаться чужим.
Лёшка достал мобильник, ему вдруг захотелось написать маме. О чем – не важно, лишь бы получить ответ. Но здесь, у реки, сигнал уже не ловился. Тогда он стал фотографировать реку, сопки, отца, как тот возится с техникой, но это быстро наскучило.
Установив мотор, отец достал из деревянного ящика на корме свитер и дождевик, протянул сыну, сам взял Лёшкин рюкзак, положил на дно, чуть не в самую лужу. Лёшка всё стоял с одеждой в руках. Отец усмехнулся.
– Надевай, – бросил он. – Задубеешь…
Пришлось одеваться. От свитера неприятно пахло рыбой.
Забрался в лодку. Она опасно закачалась, и Лёшка, ухватившись за борта, неловко и больно плюхнулся на лавку. Отец толкнул лодку, на ходу запрыгнул внутрь. Берег стал медленно удаляться, с бутылочным всплеском заколотилась о корпус волна. Мотор оглушительно взревел, обдав их синим дымом.
Они всё набирали и набирали ход. Отец сидел на корме, у руля, Лёшка – на носу, притянув к коленкам рюкзак с вещами, чтобы его не замочить. Ярко светило солнце, за спиной у отца от солнечных лучей и водяной пыли мелькала радуга. Было холодно, встречный тугой ветер пронизывал