«Недаром помнит вся Россия…» Бородинское сражение в историческом сознании русских и французов (по следам 200-летнего юбилея). В. Е. Воронин
русская кавалерия и V корпус резерва были помещены слишком близко к линии фронта, вследствие чего им пришлось нести неоправданные потери. В-четвертых, русская иерархическая лестница команд была излишне усложнена; кроме ставки верховного командования Кутузова в Горках и двух армейских штабов, русские поделили каждый армейский район на подчиненные секторы (…) Это умножение штабов ничего не давало, кроме помех для быстрого прохождения приказов и точности их исполнения. Недостатком было также то, что редуты и флеши русских, хотя внешне и были внушительны, строились в спешке и, в сущности, плохо обеспечивали укрытие их гарнизона». Ошибкой русского командования он назвал и «расточительное чрезмерное растяжение главной позиции». Вместе с тем, Чандлер отмечал, что «несмотря на все эти недостатки, моральный дух русской армии был необычайно высок». Солдатское «воодушевление» еще более окрепло после молебна, состоявшегося накануне сражения – 6 сентября н. ст., когда «перед коленопреклоненными рядами всей армии торжественно пронесли чудотворную икону (…) Богоматери Смоленской».
План сражения, намеченный Наполеоном, также сопровождается критическим отзывом Чандлера, который счел замысел французского императора чересчур прямолинейным. «В этом плане, – писал британский историк, – не было никаких особых тонкостей; он состоял из серии мощных ударов против русской линии, которая при благоприятном исходе будет прорвана в одном или нескольких местах. Если бы Наполеон уделил больше внимания тактическому обходу русского левого фланга, исход сражения мог быть гораздо более удовлетворительным для него. Однако у него было так мало времени, что он отбросил все тонкие решения. Бородино должно было быть сражением на измор, где победа достанется грубой силе». Поведение Наполеона в день сражения также получило весьма низкую оценку Чандлера, обнаружившего у французского императора настоящий кризис дееспособности: «В этой битве он не проявил своих сильных сторон; его штаб поражался, видя его столь поникшим и апатичным. Весь день он не делал попыток тронуться с места, чтобы все видеть своими глазами. Вместо этого он пребывал в каком-то сонном состоянии на своем шевардинском командном пункте, выслушивая доклады и непрестанно требуя перепроверки полученных новостей. Нездоровье и накапливавшаяся усталость все тяжелее сказывались в нем. Несколько лет тому назад он сказал: «У каждого есть свое время для войны»».
Впрочем, и активность М. И. Кутузова не была высока. По словам Чандлера, «Кутузов также не руководил активно операциями русских на всем протяжении битвы. Большую часть времени внешне он проявлял мало интереса к тому, что происходит, и выказывал удивительно мало инициативы. Он оставлял своим командующим армиями почти все решения и лишь высказывал свое общее одобрение или несогласие с их предложениями, которые они представляли ему». Такую спонтанную децентрализацию русского военного управления в разгар генерального сражения и прочие «ошибки», допущенные «старшими военачальниками», пришлось