Шарлотта. Последняя любовь Генриха IV. Жорж Вотье
он с глубоким вздохом.
Мария Медичи посмотрела на него с тревожным видом. К ней возвратилась ее прежняя самоуверенность, только когда государь спросил ее отрывистым голосом:
– Последний раз, хотите или нет дать место в вашем балете мадам де Морэ?
– Я вам уже сказала, что нет.
– Даже чтоб доставить мне удовольствие?
– Ваша любовница…
Король пожал плечами и прибавил голосом еще более отрывистым:
– Даже если я приказываю?
– Даже если вы приказываете… Я решила, что это место займет мадам де Вердеронь, и будет так, как я решила.
Когда она произнесла эти слова, тихо постучались в маленькую дверь в глубине комнаты возле алькова.
– Это синьор Кончини, конечно, – сказал король.
– Да, – сухо ответила Мария Медичи.
– Я уступлю ему место…
Он медленно повернулся, сделал несколько шагов и остановился, чтобы снова заговорить с королевой, которая уже подошла к маленькой двери.
– Позволите вы мне сказать еще одно слово?
– Что вам нужно?
– Ведь синьор Кончини не выйдет из терпения?
– Как вы несносны! Говорите… Что вам нужно?
– Я предлагаю вам сделку. Оставьте мадам де Вердеронь и примите мадам де Морэ.
– Вы очень этого желаете?
– Я вам уже сказал.
– Пожертвуйте маленькой Монморанси… Я берусь устроить это дело с коннетаблем.
– Вы забываете, что это жемчужина моего балета, самая прелестная из всех.
– Черт побери красавицу, о которой мне прожужжали все уши! – пробормотал король.
В дверь опять постучались, и на этот раз с нетерпением.
– Синьор Кончини сердится, – сказал король, – и находит, что король французский не очень спешит… Я ухожу как можно скорее, ухожу!
Он вышел с насмешливой улыбкой на губах, но, как только вышел, черты его болезненно подернулись, он сжал кулаки и поднял их угрожающе.
Большими шагами прошел он коридор, отделявший комнаты королевы от его кабинета.
Но в ту минуту, когда он брался за дверь, коридор вдруг наполнился шелестом платьев и серебристым хохотом…
Он поднял голову и приметил перед собою двадцать молодых девушек; они были в коротких белых платьях и с серебряными полумесяцами в волосах; они бегали и догоняли друг друга, угрожая большими стрелами из позолоченного дерева.
Это были фрейлины королевы, отправлявшиеся на репетицию балета.
При виде повелителя они все остановились, вдруг сделались безмолвны и низко поклонились с улыбкой на губах, как будто ждали комплиментов.
Но он, не бросив на них ни одного взгляда, устремился к двери, почти выбил ее, до того сильно было его движение, и тотчас хлопнул и запер ее за собою.
Фрейлины, все низко приседавшие, остались на минуту безмолвны и неподвижны, совершенно смутившись от этого приема, совсем не похожего на тот, который король обыкновенно делал им.
Потом, когда прошла первая минута