Темная игра смерти. Дэн Симмонс
рядом. Револьвер она по-прежнему держала в руке, но я заставила ее снять свитер и накрыть им оружие. Нога у меня болела, и я часто опиралась на ее плечо, пока мы вот так торопливо шли вдоль улицы.
Администратор «Мансарды» узнал меня. Брови его поползли вверх, когда он заметил мой непрезентабельный вид. Девочка осталась в фойе, метрах в трех-четырех, почти неразличимая в тени.
– Я ищу свою подругу, – оживленно сказала я. – Мисс Дрейтон.
Администратор открыл было рот, затем невольно нахмурился:
– Извините. У нас нет никого с такой фамилией.
– Возможно, она зарегистрировалась под девичьей фамилией, – сказала я. – Нина Хокинс. Это пожилая женщина, но очень привлекательная. На несколько лет моложе меня, с длинными седыми волосами. Возможно, ее зарегистрировала подруга… Симпатичная молодая темноволосая леди по имени Баррет Крамер…
– Извините, – снова проговорил администратор каким-то вялым, сонным голосом. – Никто под такой фамилией здесь не значится. Что передать, если ваша знакомая появится позже?
– Ничего. Ничего не надо передавать.
Я провела девочку через холл, и мы свернули в коридор, ведший к туалетам и боковым лестницам.
– Простите, – обратилась я к проходившему мимо коридорному. – Возможно, вы сможете мне помочь.
– Да, мэм. – Он остановился, явно недовольный, и откинул назад свои длинные волосы.
Задача у меня была непростая. Если я хотела удержать девочку, действовать надо было быстро.
– Я ищу знакомую, – пояснила я. – Пожилая дама, но очень привлекательная. Голубые глаза, длинные седые волосы. С ней должна быть молодая женщина с темными вьющимися волосами.
– Нет, мэм. Я такой не видел.
Я вытянула руку и взяла его повыше локтя. Затем отпустила девочку и сосредоточилась на коридорном:
– Ты уверен?
– Мисс Харрисон, – сказал он. Глаза его смотрели мимо меня. – Номер двести семь. Северная сторона с фасада.
Я улыбнулась. Мисс Харрисон. Бог мой, до чего же она глупа, эта Нина! Девочка вдруг заскулила и привалилась к стене. Я быстро приняла решение. Мне нравится думать, что тут сыграло роль сострадание, но иногда я вспоминаю, что ее левая рука никуда не годилась.
– Как тебя зовут? – спросила я, нежно поглаживая ребенка по волосам; глаза ее скользнули влево, потом вправо; она явно была в замешательстве. – Как твое имя? – снова задала я вопрос.
– Алисия, – прошептала она наконец еле слышно.
– Хорошо, Алисия. Теперь ты пойдешь домой. Иди быстро, но бежать не нужно.
– У меня болит рука. – Она всхлипнула, губы задрожали.
Я снова коснулась ее волос и толкнула:
– Ты идешь домой. Рука у тебя не болит. Ты ничего не будешь помнить. Все это сон, который ты забудешь. Иди домой. Торопись, но не беги. – Я взяла у нее револьвер, завернутый в свитер. – До свидания, Алисия.
Она моргнула и пошла через холл по направлению к двери. Оглянувшись по сторонам, я отдала револьвер мальчишке-коридорному.
– Засунь