Черный человек. Ричард Морган
торговом соглашении Штатов Тихоокеанского Кольца за последнюю сотню лет. У нас то, что вы называете тепличной экономикой, с такими же бешеными объемами производства и таким же статусом, как у Вольной Гавани Ангелин, и никто не хочет возиться с последствиями, если все это вдруг рухнет, потому что всем Штатам Кольца мало не покажется. Вот там я и выросла.
– А почему ты уехала?
Она бросила на него колючий взгляд, хотя вопрос вроде бы совершенно невинный. Скотт не мог придумать никакой причины покинуть такое замечательное место, особенно если ты там вырос.
– В смысле, – он запнулся, – ну, я имею в виду, ты не была там счастлива, да? Но, знаешь, судя по твоему рассказу, в таком месте невозможно не быть счастливым.
Она слегка улыбнулась.
– Ну, свои плюсы у Тайваня есть. Но как и везде, там есть победители и проигравшие. Я имею в виду, что не каждый в Вольной Гавани – кинозвезда или лицензиат нанотехнологий, так?
– В самую точку попала. – Ему доводилось подрабатывать в Вольной Гавани, и без особой нужды он ни за что бы туда не вернулся.
– Так вот, значит, я говорю, победители и проигравшие, а если ты неудачник, то…
– Ты не должна так говорить, Кармен. – Скотт нагнулся через стол, заговорил убежденно – Ты не становишься неудачницей только на том основании, что тебе пришлось ехать куда-то за лучшей жизнью. Никто из нас тут не неудачник, мы просто ищем возможность вернуться с победой.
Мгновение она смотрела на него пустым взглядом. Потом замешательство ушло с ее фарфорового лица.
– Ах да. Культурная пропасть. Нет, я не говорю о неудачниках в том смысле, в каком это подразумевается у вас. Я имею в виду, в сравнении. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает, колесо крутится, и тому подобное.
– «У вас»? – он попытался скрыть боль. – Что значит «у вас»?
– Ну, у ребят вроде тебя, – она сделала нетерпеливый жест. – Старых американцев, жителей центральных регионов. Из Республики.
– О-о, ясно. Но послушай, Кармен, – он позволил себе улыбку превосходства, – мы не старые американцы. Так называют жителей Союза, продажных тварей с востока, этих обожателей ООН. А Конфедеративная республика – это Новая Америка. Мы – восставший из пепла феникс, Карм.
– Хорошо.
– В смысле э-э-э, – он опять запнулся, ища необидные слова. – Слушай, я знаю, ты, возможно, не ходила в церковь так, как это делал я, всегда, полагаю, у тебя там какое-то святилище было или что-то в таком роде, но в конце концов это все едино, правда? – Он был доволен собой, потому что сумел вытравить из себя влияние эмоциональных тирад пастора Уильяма о неугасимом адском пламени и Единственной Истинной Церкви и увидел в лучшем свете более умеренные церкви, которые вынужден был посещать в последнюю пару лет. – В смысле, что бы вы ни назвали Богом, любая нация, которая принимает его в качестве руководящего принципа, как это делается в Республике, должна преуспеть, правда же? В конце концов она добьется процветания, и неважно, какие ловушки расставит на ее пути Сатана.
Рен в раздумье посмотрела на него:
– Так ты реально, э-э,