Император Николай II. Мученик. Петр Мультатули
непосредственно наши жизненные интересы, то этот пункт есть Константинополь»{598}.
Одновременно Государь поручил председателю Совета министров графу В. Н. Коковцову, возвращавшемуся в Петербург из заграничного турне, сделать 26 октября/4 ноября остановку в Берлине, для того чтобы обсудить с германскими правящими кругами вопрос вокруг миссии Сандерса.
Коковцов встретился с Бетманом-Гольвегом, который утверждал, что посылка генерала в Турцию является лишь помощью одного союзника другому. При встрече Коковцова с Вильгельмом II, тот разразился гневной тирадой, в которой иносказательно обвинил Царя в непостоянстве, утверждая, что он предупреждал его о грядущей смене главы германской миссии в Константинополе и получил на это царское согласие. Директору Кредитной канцелярии Н. Ф. Давыдову кайзер открыто заявил, что скоро начнется война между Германией и Россией.
Между тем в России все здравомыслящие люди не хотели войны с Германией. Войны не хотел Государь и большая часть русского правящего слоя. Конечно, были и в России свои «ястребы». Среди них выделялся Великий князь Николай Николаевич-младший. П. А. Столыпин говорил о нём: «Удивительно он резок, упрям и бездарен. Все его стремления направлены только к войне, что при его безграничной ненависти к Германии очень опасно. Понять, что нам нужен сейчас только мир и спокойное дружное строительство, он не желает и на все мои доводы отвечает грубостями. Не будь миролюбия Государя, он многое мог бы погубить»{599}. Но Николай Николаевич никакого влияния на внешнюю политику России не оказывал.
Несмотря на то что формально вопрос с германской миссией в Турции был улажен, ситуация на Ближнем Востоке представлялась Николаю II крайне опасной. По мнению Государя, главная угроза войны исходила с Балкан. Государь отдал распоряжение С. Д. Сазонову как можно скорее провести переговоры о заключении конвенции с Англией. Сазонов по этому поводу сказал: «Соглашение, которое мы заключим с Англией, обеспечит равновесие и мир. Спокойствие Европы не будет более зависеть от каприза Германии»{600}. До войны оставалось два с половиной месяца.
Впервые о возможности войны с Россией кайзер Вильгельм II высказался, ещё будучи наследным принцем, в 1888 г. в письме к Бисмарку{601}, который на полях оставил помету, что осуществление подобных планов «было бы несчастьем»{602}. Вильгельма это не остановило и свою диссертацию, защищенную в берлинской Академии Генерального штаба, он озаглавил как «Варианты фронтального наступления в глубь России». В ней будущий кайзер доказывал: чтобы не повторять ошибок Наполеона, удовлетворившегося только походом на Москву, следует занять всю европейскую часть России вплоть до Урала, Кавказ и Прибалтику{603}. Полвека спустя подобный план будет разработан в ставке Гитлера под кодовым
Там же. С. 44.
Бок (Столыпина) М.П. Воспоминания о моем отце П.А. Столыпине. М., 1992. С. 234.
М. Палеолог – Г. Думергу. 2/15 мая 1914 г. // МОЭИ. Т. 3. Серия III. С. 16.
Бисмарк О. Мысли и воспоминания. 3 т. М.: ОГИЗ-СОЦЭГИЗ, 1941. Т. 3. С. 108–109.
Бисмарк О. Указ. соч. Т. 3. С. 111.
Писарев Ю.А. Великие державы и Балканы накануне Первой мировой войны. С. 14.