Император Николай II. Мученик. Петр Мультатули
законопроекта о дальнейшем, еще более значительном увеличении своих вооруженных сил{637}.
Немцы особенно и не скрывали от русской стороны свои военные планы. В феврале 1913 г. Мольтке убеждал графа И. Л. Татищева, «что войны с Россией никто в Германии не желает, но что, если того потребуют обстоятельства, Германия принуждена будет стать на сторону своих союзников всею своею мощью и драться до последней крайности». На замечание Татищева, «что австрийцы за последние годы вторично грозят общеевропейскому миру, опираясь на силу Германии, и тем самым могут втянуть её в рискованные предприятия», Мольтке ответил, что «это совершенно верно, а всё-таки мы не можем не поддерживать наших союзников, потому что нам нужна Австрия, такою как она есть, т. е. немецкой державой»{638}. Фактически в своём разговоре с Татищевым начальник германского генштаба почти за год до войны обрисовал сценарий её начала.
31 июля/13 августа 1913 г. император Вильгельм II подписал секретную инструкцию Министерству иностранных дел о подготовке глобальной войны. В октябре того же года Мольтке представил кайзеру усовершенствованный план нападения на Францию и на Россию. 3/16 октября кайзер поставил в известность о своих планах австро-венгерское руководство, предложив генералу Конраду фон Гётцендорфу «заняться своим непосредственным солдатским делом и не маршировать на Белград»{639}. На вопрос Конрада, что будет делать Германия в случае нападения Австро-Венгрии на Сербию, Вильгельм II ответил: «Я пойду с вами. Другие государства не в состоянии ничего предпринять»{640}.
Весной 1914 г. Мольтке в разговоре со статс-секретарём иностранных дел{641} Готлибом фон Яговом признался: «Через два или три года Россия завершит своё перевооружение. Военное превосходство наших противников станет, таким образом, настолько серьёзным, что я не знаю, как мы сможем с этим справиться. Сейчас, мы с ними находимся более или менее на одном уровне. Исходя из этого, нам ничего не остаётся как провести превентивную войну, чтобы разбить врага, пока мы ещё способны вести борьбу». Мольтке также дал понять, что Ягов должен «ориентировать политику, исходя из скорого объявления войны»{642}. Уже в разгар Сараевского кризиса Ягов повторил в точности слова Мольтке в письме к князю Лихновскому. Для Германии, писал он, настоящий момент наиболее благоприятен для начала войны, так как «через несколько лет Россия будет готова и раздавит нас числом своих солдат, имея построенный флот на Балтике и стратегические железнодорожные пути, в то время, как наш союз будет постоянно слабеть»{643}.
Через два месяца, в июле 1914 г., Ягов вновь повторил свой разговор с Мольтке, теперь уже в письме к русскому послу в Лондоне графу А. К. Бенкендорфу: «В основном Россия сейчас к войне не готова. Франция и Англия также сейчас не захотят войны. Через несколько лет, по всем компетентным предположениям, Россия уже будет боеспособна. Тогда она задавит нас количеством своих солдат; ее Балтийский
Шацилло К.Ф. Россия перед первой мировой войной. С. 81.
И.Л. Татищев – Императору Николаю II. 14/27 февраля 1913 г. // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 746 (2). Л. 44.
Писарев Ю.А. Тайны Первой мировой войны. Россия и Сербия в 1914–1915 гг. М.: Наука, 1990. С. 6.
Там же.
В кайзеровской Германии была весьма запутанная система управления. С момента образования империи в 1871 г. должность министра осталась только в вошедших в её состав немецких государствах. Общеимперские вопросы относились к ведению статс-секретарей, подчинявшихся непосредственно рейхсканцлеру.
Fischer (Fritz). Op. cit. Р. 64.
Там же. Р. 74.