Дневник забайкальского казачьего офицера. Русско-японская война 1904–1905 гг.. А. В. Квитка
рейда, мы вступим в бой, которым, вероятно, не ограничимся, а, разбив противника, пойдем дальше на Фынхуанчен. Меня также радовало, что я увижусь с Келлером, и я был уверен, что с ним мы будем иметь успех.
Я брал с собою легкий струковский вьюк[44] на заводной лошади; остальные вьюки должны были идти с Пепино в отряде генерала Любавина. Мы предполагали, что у него дела не будет, потому что ему было приказано атаковать только тогда, когда он услышит наши орудийные выстрелы.
Мы выступили в четверть десятого. День был ясный, очень весело было идти переменными аллюрами, но это продолжалось недолго: вьючный обоз отстал, и пришлось остановиться, чтобы его обождать, а потом мерить свой шаг с вьюками, хотя и облегченными, но все же задерживающими движение колонны. Шли мы следующим порядком: впереди шесть казаков дозорных и с ними ротмистр Дроздовский, шагах в ста позади – генерал с заведывающим его хозяйством, отставным подъесаулом Терского казачьего войска Николаевым и адъютантами хорунжими Гейзелер и Козловским, за ними несколько лиц из штаба дивизии, потом конвойные с вьюками и заводными лошадьми и между ними человек двенадцать казаков, составлявших вместе с дозорами, наше прикрытие.
На летучем посту l-ro Аргунского полка, верстах в восьми от Цзянчана, встретился нам сотник 2-го Аргунского полка князь Леван Магалов; он доложил генералу, что выехал рано утром из Цзянчана с донесением к полковнику Карцеву в Гоньгауцзы и хотел пробраться по компасу прямо через сопки, но был остановлен в одном ущелье хунхузами, засевшими над дорогою, среди скал, и открывшими по нем огонь; имея с собою только шесть казаков, он не счел возможным продолжать движение в этом направлении и вернулся на большую дорогу.
Подъехал ко мне конвойный осетин генерала Шахтиев и спросил, не женат ли я на родственнице В. П. Шереметьева, он долго служил у него, знал всю семью и слыхал обо мне. У нас был еще один общий знакомый Кайтов, мой бывший нукер[45], с которым он служил в Турецкую кампанию. Теперь мы были кунаки, и он не терял случая оказать мне какую-нибудь услугу, справлял плеть, чинил оборвавшийся ремешок, а на стоянке угостил шашлыком из старой, жесткой, как камень, неощипанной курицы.
От половины третьего до половины пятого был первый привал. Я попробовал поспать после чаю и тщетных усилий отгрызть кусок курицы, зажаренной Шахтиевым. Было очень жарко, и мухи изводили ужасно. Мы входили теперь в район действий хунхузов; они здесь часто нападали на казаков летучей почты, преимущественно в тех местах, где долина суживалась; удивительно, что у нас сравнительно так мало потерь: хунхузы, засевшие на неприступных утесах, могли бы расстреливать на выбор проезжающих по дороге совершенно безопасно для себя.
Разливы Тайцзыхэ покрыли всю долину галькой, накаливающейся на солнце чуть не добела; лошадям было очень тяжело ступать по ней, и они шли, точно ощупью.
Мы пришли в Сяосырь в 8 часов вечера и остановились все вместе в просторной фанзе богатого купца. Как у всех торговцев,
По имени генерала А. П. Струкова, героя Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., инспектора ремонтирования кавалерии и бригад кавалерийского запаса.
Нукер (от монг. нехер – друг, товарищ) – воин личной охраны монгольских ханов. В данном контексте – телохранитель, слуга.