Добрые люди. Хроника расказачивания. Петр Панкратов
похолодания. Если кочета запели вечером – жди потепления. Если птица: галки, вороны, грачи слетаются в стаи, в воздухе играют и падают на заборы, низкие кусты, а то и на землю, то жди через час пургу. Кидайся закрывать двери во всех помещениях. Если солнце село за тучу, ночью будет дождь. Если у солнца «уши» – быть морозу. Если свинья ни с того, ни с сего набрала в рот соломы и понесла в своё логово – жди холода.
Поздоровавшись, Михаил спросил:
– Я пришёл узнать Алексей Иванович, сойдёт ли снег до Рождества?
– Меня уже спрашивали об этом. Не сойдёт. А сегодня-завтра прибавится, – ответил Алексей Иванович.
– Это Вам подарок, – Михаил положил на стол два куска сахара, каждый больше кулака.
– Вот это подарок. Мы два года уже пьём чай с солодкой. Сегодня попьём с сахарком. Спасибо тебе, Михаил Иванович, – благодарил Плохотин.
– Богу Святому, – отвечал Михаил, – а что завариваете?
– Заварка у нас богатая, сушёные садовые культуры: малина, смородина, клубника, земляника, томлёный вишнёвый лист и дикие растения: ежевика, душица, иван-чай, железняк, зверобой. И людям даём.
– А сколько годков служат и трудятся ваши ручки и ножки, – поинтересовался Михаил.
– Восемьдесят пятый годок, – ответил Алексей Иванович.
– Слава Богу, Алексей Иванович, до свидания, – попрощался Михаил Иванович.
– До свидания, Михаил Иванович, приходите весной, как только бугры из-под снега покажутся, я скажу тогда, какие культуры надо будет сеять весной.
Долговы три дня возили сено, чтобы обкатать новые сани.
На мельницу повезли шестьдесят чувалов[9] пшеницы, двадцать чувалов ржи, двадцать чувалов проса и десять чувалов подсолнечника. Квартиру нашли по записке Михаила, оставшегося дома. Хозяин, ещё крепкий старик, прочитав записку, стал открывать ворота.
– Заезжайте. Возы ставьте сюда. Быков на бычий баз. Лошадей в конюшню. Колодец у нас свой, через два часа напоим.
За ужином Иван Семёнович рассказал о жизни станицы, что в станице голод и сильная нехватка одежды.
– Я думаю, вам надо прислать своих людей в каждый наш Придубровский хутор и хуторок, собрать людей и попросить, ради Христа, помощи хлебом и одеждой. Каждый двор даст по два – три мешка зерна, и одежду дадим. Не надо брезговать ничем. Собирать надо все – от валенок подшитых, старых тулупов и до белья. У всех есть и все дадут. Мы привезём не зерно, а муку и пшено. Проехать надо в Столыпинские хутора: Новый, Ясенов, Ежов, Андриянов, Белогорский, Любишинский. Там зерна пятилетний урожай. Там по возу дадут со двора. Только вам повернуться надо быстрее, не дожидаться голодной смерти. Гнать её надо дубиной. Кто запретил торговать зерном на базаре у нас в государстве? Наши хуторки завалили бы зерном нашу станицу, Кумылгу и Михайловку. У нас хлеб лежит мёртвым капиталом, а то и гниёт, а рядом люди умирают от голода. Этот руководитель или круглый дурак, или злодей, – заключил хозяин, Фома Кузьмич.
– Есть у нас ещё одна беда, – сказал Павел.
– Какая?
– Супруга
Чувал – большой мешок. (