Других у Бога нет. Сергей Тюленев
выпили, но у всех это было по разному. Белорусы испытывали счастье, Глеб выжидал, планируя подходящий момент для просьбы, Маруся заливала нервы, понимая, что только подливает масла в огонь.
– А знаешь… – Виктор сел к Глебу ближе, обнял его и тихо, хотя это было слышно всем, прошептал. – Я тут недавно видел твою бывшую. Она в Минске у меня снимала квартиру, встречалась со своим московским любовником. Вот я тебе скажу он засранец… когда выезжал – за каждый еврик со мной бодался!
– Так, – произнесла очень громко Ира, понимая, что виски вытаскивает из мужа глупость, – давайте выпьем за Кипр, он такой тёплый, такой хороший, тут растут наши внуки, тут нет политики, а главное – тут мы встречаемся.
Маруся, чей слух был, в отличие от собравшихся, самым лучшим, не только услышала сказанное Виктором, но и, в наносекунду переключив тумблер с опасности на ревность, метнула в Глеба молнии, равные по мощности реакции деления ядер урана.
– Тихо, ты что? Маруся рядом, какая бывшая, – в самое ухо прошептал товарищу Глеб, – переключись, поговори о чём-нибудь другом.
Виктор взял стакан с виски, поднялся, внимательно посмотрел на присутствующих, остановил свой взгляд на Марусе и продолжил:
– Вы же умные ребята, надеюсь пупсиков, не собираетесь заводить? Живите для себя… что моя дочка, что твои, Глеб, дети выросли, спасибо не сказали… – он тяжело вздохнул, было видно – что-то очень тяжёлое вдруг свалилось на него, проявив слёзы на глазах. Вернувшись обратно на диван, Виктор, не чокаясь, выпил все до самого дна и устало вернул пустой стакан на стол.
– Всё, напился! – произнесла Ира. Виноватая улыбка сожаления скользнула по её лицу и улетела. – Ребята, и особенно ты, Маруся, живите дружно, не слушайте никого, ни на кого не оглядывайтесь, мы вас очень любим, всегда ждём в гости, всегда вам рады и будьте здоровы. – Она выпила фужер красного вина, посмотрела на грязные тарелки, раскрытые чемоданы, разбросанные по комнате вещи, ещё раз виновато улыбнулась, понимая, что сегодня сил убирать со стола, а тем более мыть посуду, у нее нет.
Маруся, вспыхнувшая, как солома в жаркий день при одном упоминании имени бывшей жены Глеба, выпила свой фужер залпом; вечер показался ей испорченным и она, сильно наступив под столом Глебу на ногу, жестом руки показала ему, что пора уходить.
Прощаясь, Глеб, обнимая Виктора, сказал, что ему очень нужен ключ от их квартиры в городе, а получив его, понял, что встреча, пропитавшись алкоголем, закончилась так высоко над проблемами и Землёй, что подробности произошедшей с ним истории никому не нужны.
Засыпая в чужом доме, он пытался думать; видел, как злобные силы раскачивают стены и вращают потолок. Смотрел на спящую жену, почему-то нервно зевал, пытался сказать себе, что ничего не боится, и от этого наоборот – испытывал нервную дрожь. И только после того, как выпил крепкого чая, постоял на балконе, разглядывая созвездие Ориона, к нему пришло спокойствие, а потом – и сон.
Дверной звонок визжал,