Под большевистским игом. В изгнании. Воспоминания. 1917–1922. Виктор Минут
не стесняясь, накладывали по 5, даже 10 тысяч рублей, но их не хватило, и дело дошло до среднего крестьянина, более или менее исправного; на них пришлось по 1–2 тысячи. Минимальный размер налога на одно лицо был в 500 рублей.
Налог взимался очень сурово. Если отказывались внести его, то отвозили в волость на высидку до выплаты. Сажали на четверть фунта хлеба[35] и на воду, прибавляя за каждый день сидения еще по 15 рублей к назначенной сумме. Если плательщик уже очень упорствовал, то начиналась торговля, и бывали случаи сбавки; при этом недобранная сумма накладывалась на кого-нибудь другого. Если же совершенно отказывались от платежа, то производилась опись и конфискация имущества. На моих глазах в соседней деревне увезли в волость на шестнадцати подводах все имущество бывшего лавочника, отказавшегося платить налог в 5 тысяч рублей. Что предполагалось делать с этим имуществом для обращения его в деньги, не знаю, так как навряд ли могли найтись покупатели ввиду грядущих тогда уже реформ, вовсе уничтожающих право собственности.
Не любит наш крестьянин расставаться с накопленными деньгами. Да кто, собственно говоря, любит! С мясом, что называется, приходилось большевикам вырывать из крестьянских рук этот налог. К тому же многие из дальновидных крестьян прекрасно понимали, что сбором одного этого налога дело не ограничится; что хотя называется этот налог «чрезвычайным», но за ним обязательно последуют другие, и все равно, как только пронюхают, что человек платежный, так не упокоятся до тех пор, пока не оберут его как липку. Поэтому они, имея даже полную возможность уплатить назначенную сумму, сказались неимущими; высидели, что полагается, в кутузке, а затем предоставляли описать их добро: «бери, дескать, все, что есть, благо потом уже нечего будет отнимать, а деньги-то все-таки при мне останутся». Этому уму-разуму научил их пример городов. Дело в том, что месяца за два до общей национализации домов в Петрограде{116} советское правительство, обиравшее тогда «буржуев», издало декрет с обложением домовладельцев большими налогами, в зависимости от ценности и доходности недвижимости, примерно в размере 25–30 % чистого дохода, и определило очень короткий срок для взноса с предупреждением, что у не внесших налога недвижимости будут немедленно отобраны.
Забегали домовладельцы в поисках денег. Некоторым из них удалось раздобыть деньги, и выполнить декрет, и, следовательно, сохранить за собой дома, другим же нет. Но вот через два месяца дома национализируются все без исключения, невзирая на то, вносил ли владелец налог или нет. В результате все домовладельцы потеряли дома, разница заключалась лишь в том, что исполнившие декрет потеряли, кроме домов, и деньги, не исполнившие же остались хотя при деньгах.
Кстати, скажу два слова о составе волостных комитетов, получивших абсолютно неограниченную власть в деревне. Состояли они из местных жителей, но из числа бывших подонков деревни, поднявшихся, как муть, на поверхность революционного моря. Здесь были все пострадавшие при прежнем режиме, без различия на политических и
Около 110 г.
Имеется в виду Декрет ВЦИК от 20 августа 1918 г. «Об отмене права частной собственности на недвижимости в городах», где 1-я статья гласила: «Отменяется право частной собственности на все без исключения участки, как застроенные, так и незастроенные, как принадлежащие частным лицам и промышленным предприятиям, так и ведомствам и учреждениям, находящиеся в пределах всех городских поселений».