Под большевистским игом. В изгнании. Воспоминания. 1917–1922. Виктор Минут
надежный и сам спрашивал меня: «Когда же кончится эта власть?» И это общий вопль.
Но, несмотря на эту всеобщую ненависть, несмотря на невыносимый гнет советской власти, лишившей народ даже тени свободы, надеяться на самовозникновение революции внутри Советской России нет никаких оснований. Слишком все запуганы скорыми расстрелами. Напротив, если бы кто-нибудь и задумал бы собрать единомышленников и организовать восстание, то он совершенно не гарантирован от того, что, несмотря на все сочувствие к успеху, его выдадут, на него донесут из опасения быть обвиненными в укрывательстве или прослыть соучастниками. Расправа же с ними коротка, коль скоро большевики сотнями расстреливают ни в чем не повинных заложников.
Глава VIII. Красная армия
В бытность мою еще в Петрограде, придя как-то раз за справкой о моей отставке в Главный штаб, я на дверях одной комнаты увидел надпись: «Штаб Бежецкого корпуса. Командир корпуса Тележников». Бежецк – уездный город Тверской губернии, мне знакомый. Тележников был генералом Генерального штаба, которого я под фамилией Шрейдера давно и довольно близко знал{117}.
Кстати сказать, как много народу переменили фамилии вслед за переименованием Петербурга в Петроград, некоторые ограничивались русификацией фамилий присоединением окончаний «ин», и «ов» к немецкой фамилии, другие заменяли свою фамилию совсем новой, звучащей по-русски, заимствуя ее или у жены, или у матери, меняли даже отчества. Говорили, не знаю насколько это верно, что Саблер не только переменил свою фамилию на Десятинского, какова была фамилия его матери, но будто бы даже на надгробном камне своего отца переделал Карла в Карпа{118}.
Стали ли от этого лучшими патриотами эти перекрещенные люди, я не знаю, но только под этим же предлогом много разных Шварцов, Вейсов и т. п. превратились в Черновых, Беловых, оставаясь в душе чистокровными немцами, а подчас и шпионами.
Меня заинтересовало, что это за корпус формируется в Бежецке; почему Бежецк выбран пунктом формирования и тот ли это Тележников, которого я предполагал.
Зашел. Оказывается, что это был действительно генерал-лейтенант Тележников, который был теперь назначен командиром Бежецкого корпуса, состоявшего из двух пехотных дивизий: Тверской и Мологской, полки которых будут формироваться по городам, частью Тверской, частью Ярославской губерний.
Из краткого разговора с Тележниковым я узнал, что советское правительство приступает к созданию так называемой Красной армии, предполагает сформировать 66 пехотных дивизий с соответствующим количеством артиллерийских и инженерных частей, со службой связи и пр., придерживаясь той организации, которая существовала в конце войны.
Вскоре затем Тележников со штабом, действительно, переехал в Бежецк, и началось формирование. Шло оно очень вяло, судя по тому, что в августе месяце, когда в штаб одной из дивизий, квартировавшей в Бежецке, поступил один мой знакомый штабс-капитан,
Шрейдер Петр Дмитриевич (31.03.1863–?), с 1915 г. генерал-лейтенант. В 1917 г. сменил свою немецкую фамилию на Тележникова. Окончил Михайловское артиллерийское училище в 1884 г. и Николаевскую академию Генштаба в 1890 г. С 13 января 1901 г. возглавлял штаб 1-го округа Отдельного корпуса пограничной стражи, с 1 июня 1904 г. командовал 99-м пехотным Ивангородским полком. 26 января 1909 г. был назначен начальником войскового штаба Оренбургского казачьего войска, а 8 марта 1909 г. стал начальником офицерской стрелковой школы. 15 ноября 1913 г. был назначен начальником 5-й стрелковой бригады. С 21 марта 1915 по 19 апреля 1917 г. командовал 17-й пехотной дивизией, а с 14 мая по 9 сентября 1917 г. – 9-м армейским корпусом. С 7 октября 1917 г. Тележников состоял в резерве чинов при штабе Петроградского военного округа. В 1918 г. вступил в РККА, с 22 января по 24 декабря 1919 г. – военрук Ярославского военного округа.
На самом деле член Государственного совета и в 1911-1915 гг. обер-прокурор Святейшего Синода, действительный тайный советник и статс-секретарь Саблер Владимир Карлович (13.11.1845–07.09.1929, Тверь) получил 12 декабря 1915 г. высочайшее разрешение принять фамилию своей супруги и именоваться Десятовским (а не Десятинским). Что же касается изменения имени отца, то это один из ходивших в те годы слухов, и с действительностью он ничего общего не имеет.