Алкоголизм – не приговор. Выход есть. Я счастлив, что я бросил пить. Юрий Сорокин
делать мне какие-то замечания, потом начались ссоры, скандалы. Естественно, я пытался оправдываться, пытался придумывать всякие поводы. А поводы, они, как вы знаете, у алкоголика по любому случаю, тем более на моей работе, где каждый день были переговоры, где каждый день были какие-то застолья, где были какие-то случаи, какие-то годовщины, то Новый год, то День какой-нибудь революции, то Первое мая, то Седьмое ноября и так далее, и так далее. Начались проблемы с тем, что я в какой-то момент почувствовал, что перестаю себя контролировать.
Была пара случаев, когда я собирался вернуться домой с работы, а просыпался где-то на улице. Меня будил милиционер, но, видя мое удостоверение, не отправлял меня в вытрезвитель, а просто говорил: «Друг, ну-ка, давай-ка домой на такси».
Соответственно, проблемы начались и на работе. Как-то раз, когда я себя уже не контролировал и пил на работе практически каждый день, я был назначен дежурным по большому объекту. Это был год Олимпиады, по-моему… У меня в подчинении находилось несколько офицеров, несколько прапорщиков, мы выпили вечером: ну, подумаешь, так обычно дежурство проходило, отдежуришь, передашь утром смену другому и так далее. А тут нам вечером не хватило выпивки. Естественно, я попросил одного из сотрудников сходить, поскольку с магазинами тогда было не такое раздолье, как сейчас, к нашей сотруднице, которая жила напротив работы, и попросить у нее спирта – она была медицинский работник. Ее не оказалось дома, была ее дочь, и вот этот прапорщик стал приставать к девушке. Пришел он без бутылки.
На следующее утро я сдал смену, уехал на дачу, а в понедельник, выйдя на работу, узнаю, что дочь этой сотрудницы нажаловалась матери, мать пришла и устроила грандиозный скандал. Ну и, как тогда было принято, начали персональное дело. Этого прапорщика вызвали, сказали: «Мы все знаем, все сознались, значит, сознайся и ты». И он, естественно, сдал всех: и кто посылал, и зачем, и так далее. Когда вызвали меня, мне точно так же сказали: «Все уже все рассказали, значит, рассказывай ты». Методы остались те же самые. А поскольку тогда я был членом партии, сразу же завели персональное дело, а персональное дело – это строгий выговор.
Вот так я получил первый строгий выговор по партийной линии именно за злоупотребление алкоголем на рабочем месте, что по тем временам означало практически крест на твоей карьере. Мне другой мой начальник, очень хороший, так и говорил, прошу прощения за нецензурное выражение: «Обосрался – стой сохни». Но в то же время, когда меня в очередной раз приглашали работать с высокопоставленным лицом, с генсеком (тогда еще был жив Луис Корвалан), и я говорил: «Что же вы меня-то со строгим выговором ставите на эти переговоры?» – он же добавлял: «Ничего, за одного битого двух небитых дают! Иди, потому что позвонили сверху и сказали, чтобы только ты переводил». Так что наличие выговора не снимало с меня каких-то рабочих обязанностей. Словом, у меня начались проблемы, которые присущи каждому алкоголику, – проблемы на работе, проблемы в семье…
Проблем