Разум – на службе у Бога или дьявола? Почему мы веками строим рай, а получаем ад? Психологическое исследование. Виктор Петров
приоритетности нового механизма взаимопонимания между людьми и приспособления к окружающей среде выступили современники одной и той же эпохи: в Китае – Конфуций, в Индии – принц Гаутама (Будда), в Греции – Анаксагор и Сократ. Есть что-то мистическое в этой синхронности событий. Сам человек того времени на подобную согласованность действий был не способен. Кто свыше мог координировать дружное выдвижение разума на руководящую роль в земной жизни – Создатель или хозяин («князь») этого мира? Возможно, дальнейший анализ приблизит нас к ответу на данный вопрос.
Древние греки оказались более последовательными и настойчивыми в разработке проблем человеческой разумности, что и предопределило общую динамику развития западной (рациональной) цивилизации.
Человечество свой путь к новому, неведомому всегда проходит вслед за отдельными гениями (пассионариями, по Л. Гумилеву). Их прозрения выхватывают из кромешной жизненной темноты нечто видимое, образуют просветы, освещенные туннели в этой темноте, в которые потом устремляются массы людей. Из таких прорывов познания гениев Древней Греции складывался и путь выдвижения разума к вершинам его власти в психической жизни отдельного человека и в мировоззрении западного общества в целом. Истории известно, как за сравнительно короткий исторический срок древнегреческие мыслители сумели из обобщенного, валового (с точки зрения современной науки – «темного») представления о человеческой психике выделить отдельные ее структуры и определить место среди них разума. И в конечном итоге сделали его главным координатором психической жизни человека и его отношений со средой.
Современному человеку очевидна разница между мышлением и ощущением, мышлением и восприятием, мышлением и словом, мышлением и действием. Однако для живущих в древнем мире выделение каждого из этих различий было величайшим открытием – вызывало неистовый восторг, отображалось в мифологических сюжетах, воспевалось в стихах и шаг за шагом вело к возникновению нового сознания.
В начале V века до новой эры Парменид – сразу ставший знаменитым философом – открывает и даже воспевает в поэме «О природе» различие между мышлением и ощущением и, следовательно, возможность самостоятельного использования каждой из этих психических способностей человека. Затем Пифагор и его школа устанавливают, что число вещи вовсе не есть сама вещь, что вещи меняются, исчезают, создаются вновь, а таблица умножения все время остается той же самой. Это открытие так поразило древних эллинов, что в некоторых учениях числа объявили божественными существами и даже самими богами (83). Мистика числа широко использовалась (например, в каббализме) в течение целого тысячелетия после его открытия пифагорейцами.
В «осевое время» начинает свое надприродное шествие логос, слово. Осознание его возможностей стало еще одним величайшим открытием того времени. Перспективы слова, например, в философии Гераклита, видятся