Бобылка. Ольга Евгеньевна Шорина
сам хожу там каждый день на работу, там хорошо посыпано… Да, представьте себе, хожу пешком! Я вообще из другого города, из Флягино. Понимаю, бабушка неосторожно шла. Так мне самому уже не семнадцать лет, молодой человек! Там хорошо песком посыпано. Щёлок – это же не десять метров, а восемьдесят гектар!
Валерий Николаевич вежливо предложил им присесть. Никодимов объяснил, какое разрешение им нужно получить.
–Кто у вас умер? – участливо спросил чиновник.
–Мать, – хрипло сказала Лера.
–Не «мать», а «мама», – поправил её Валерий Николаевич.
И завизировал.
На улице дядя Витя сказал:
–Лерочка, нам нужно торопиться, а то у них, на кладбище, обед по два часа.
В Комитет вели очень крутые ступеньки. Из кабинета вышла дородная, хорошо постриженная дама в вишнёвом брючном костюме и довольно любезно всё подписала.
–Хоть бы печать какую для приличия поставили,– попытался пошутить дядя Витя.– Конечно же, по дубликату хоронить нельзя! А то брат его какой-нибудь объявится и скажет: я тоже рядом с ним лежать хочу!
У отчима и вправду был старший брат в Забайкалье, от которого не было никаких известий, и мама считала, что он давно умер.
Они сели в «шестёрку» и помчались на химзавод, где загрузились Гайденко и Голубкина. Первая стала поучать Леру, как ей жить дальше:
–Пойдёшь в Центр занятости населения и встанешь там на учёт. У тебя будет идти трудовой стаж. Тебе дадут жилищную субсидию. От нашего государства нужно взять всё!
В этом году Гайденко пошла на пенсию. Мама рассказывала:
–Представляешь, у Людки зарплата – восемнадцать тысяч, а она отстояла в соцзащите очередь, чтобы получить бесплатный проездной! А он ей не нужен, у её сына – джип, который ему её любовник купил, и её саму на работу и с работы на машине возят!
Вот такое крохоборство и называлось у Гайденко «взять от государства всё!»
–Ни на какую биржу я не пойду, – отрезала Лера.– Я – не попрошайка. Ходить, унижаться…
–А пенсия! – вскрикнула Татьяна Голубкина.– Люд, это же минималка!
–А может быть, а ещё до пенсии сто раз подохну?
Это был один из приколов её матери, которая на вопрос “How do you do?” запросто могла ответить: «Сдохнуть бы поскорей!», или «Всё равно подыхать!». А Бог учитывает наши хотения.
Людмила Григорьевна сказала:
–Лер, ты говоришь ерунду. Да, мама болела, и поэтому была в депрессии. Но ты ещё молодая девочка, ты должна замуж выйти, детей рожать!
И почему все всегда решали за неё? Да не любит Лера детей! У самой же Гайденко было двое: тридцатипятилетняя Алла и двадцативосьмилетний Мефодий. Алла работала в администрации начальником отдела, получала уже третье высшее образование, полиграфическое. Мефодий закончил МГУ, экономический факультет. И оба они до сих пор не встали на половой учёт.
Видно, что Гайденко страшно боялась, что Лера теперь попросится к ним на работу. Но та совершенно не собиралась столь обременять их комбинат. И, это притом, что