Огола и Оголива. Ольга Евгеньевна Шорина
покупать, но она увидела, как во дворе подружки крутят…– виновато оправдывается Света.
Она относилась к этой мрази, как к придирчивой свекрови. И ладно, если бы свекрови не было! (Хотя Проповедница нам обоим годилась в бабушки).
–А ещё я хотела спросить у вас, у неё хрипы какие-то появились, я так испугалась! У неё же порок сердца, но врач сказал, что это не опасно…
Проповедница с яростью даёт какие-то медицинские советы. Оказалось что у неё самой– порок сердца, совместимый с жизнью.
И вот мы в прихожей, где Огола, как всегда перед зеркалом, кокетливо мажет гигиенической помадой свои мерзкие губы.
–Коридорчик, конечно… – качает головой хозяйка.– Ничего, я квартиру снимала, там комната начиналась прямо от входной двери. А как у вас дома?
–Мне братья врезали шкаф, коридор был шесть квадратных метров, стал пять.
–А когда мы со Златкой были на собрании, она стала хныкать и домой проситься,– смущённо жалуется Света.– И у меня не было с собой конфетки, чтобы её отвлечь! Я просто не знала, что мне делать! Ведь раньше ей интересно было…
–Вот как сатана издевается над ребёнком!– восторгается Проповедница.– И как там наш брат Марьян?
Света прощается со мною холодно. А может быть, мне просто так показалось? План же избавления от ненавистного общества Проповедницы я разработала заранее.
–Мне сегодня надо во-он туда, – заявила я, махнув в глубь улицы Советской. Если Проповедница действительно собралась на рынок, то ей со мной не по пути.
–Значит, туда… – тихим грустным голосом отзывается Проповедница. – Что ж, Аллочка, счастливо тебе.
И я, выждав время, делаю огромный рыболовный крюк. Чтобы я появилась с ЭТОЙ…С ЭТОЙ в городе вместе?!!
Глава четвёртая.
Исход.
Я смотрела на Мадонну, и мне казалось,
что моя настоящая мать – это она,
а не та, которая вечно кричит.
Альберто Моравиа, «Римлянка».
В среду шёл дождь, а я пошла отчитываться, что никаких подписей не собрала.
В подъезде, где был штаб, на меня налетел какой-то распальцованный тип,– темноволосый, нечесаный, в солнечных очках. Стал играться удостоверением:
–А ты куда? К Маришке, что ли? Я в ментуре работаю! А, ты к…,– и он назвал нашего партийного лидера,– что ли? И этих порубаем!
Как же я перепугалась, как сердце застучало!
–Здравствуй, Аллочка, как твои дела?– спросила Людмила Дмитриевна. – Что-то ты такая бледненькая…
–Да я… вы только не пугайтесь. Я в секту попала, а так– ничего особенного. К «Свидетелям Иеговы».
–А, это – американская!– отозвался Виктор Борисович.
–Это, которые ходят, что ли? К нам приходили, спрашивали: «Что для вас Бог?»– «Я не знаю. Вот есть праздники, но мы были так воспитаны, что работали в эти праздники, ничего не зная о них». В церковь, конечно, неплохо сходить, там поют хорошо, но опять же, если что-то надо, то получается, что к Богу с деньгами нужно идти! Да что «вера»! Дела добрые нужно делать! Я одного никак не пойму, люди до обмороков молятся, постятся, говеют, а добрых