Век императрицы. Натали Якобсон
упряжки и глухое громыхание колес. Лошади заржали так, будто под шкуру им вонзили нож. Копыта со страшной силой забили о мостовую, подковы царапали камни. Визгливое испуганное ржание на миг оглушило Марселя, но он догадался, что лошади вздыбились при виде двух людей в черном на дороге. В свете фонаря эти двое показались Марселю не людьми, а призрачными тенями, выступившими откуда-то из иного мира и призванными задержаться в городе среди смертных всего на ночь.
Он не сразу заметил труп на мостовой. Карета кого-то сбила, какую-то девушку, и теперь ее тело лежало на тротуаре безвольно и абсолютно безжизненно, как выброшенная за ненадобностью тряпичная кукла. Марсель знал, что ему никогда не забыть это зрелище, еще более жуткое от того, что убитая была молода и красива, но теперь смерть пронизывала красоту неуловимыми флюидами ужаса, обращая ее в страшную маску. С посиневших губ стекала струйка крови, светлые волосы обрамляли расколотый череп. Лошадь занесла копыто, чтобы раскроить и овальное белое лицо с остекленевшими глазами, но Шарло быстро выкрикнул какую-то команду на незнаком странном, кажется, древнем языке, и конь отступил. Подкова стукнулась о дорогу, в нескольких дюймах от гладкого лба, зацепив всего одну прядь светлых волос и вырвав ее.
– Совершенное тело, – тихо промолвил Шарло, будто оправдываясь перед спутником за то, что испугал и заставил пятиться и храпеть коня. – Как раз то, что ей нужно! – еще сильнее понизив голос, сказал он. Марселю показалось, что он хочет поднять и унести труп для какой-то необычной цели, но тут чьи-то худые, но сильные руки обхватили его сзади и поволокли во тьму того же самого проулка, откуда он ушел минуту назад.
– Та, кажется, шел в мою мастерскую, правильно? – прошептал чей-то голос в его ухо, в участливой и в то же время чуть смеющейся интонации было что-то странно-соблазнительное. – У меня есть то, что тебе нужно, приятель, проходи, не бойся, здесь никто не кусается… а вот на ночных улицах Рошена…
В тишине за спиной Марселя раздался короткий смешок.
– Кто знает, что может случиться на улицах ночью с таким одиноким беднягой, как ты?
– Ты знаешь? – Марсель взглянул вверх на фронтон, но никакого демона над ним больше не заметил.
– Я все знаю, но никогда не рассказываю о том, за что придется поплатиться, – обладатель обольстительного голоса тащил Марселя в то же здание, где светилась сквозь деленное на мелкие переплеты окно лампада.
– Проходи быстрее, – дверь, кажется, отворилась сама собой, и ловкие проворные руки мощным толчком перебросили Марселя через порог в небольшое помещение, заваленное изящными резными рамами для картин, овальными, квадратными, прямоугольными, золочеными, свинцовыми и просто деревянными. Каждая деталь, каждый мелкий листочек в оформлении был вырезан с таким искусством, будто резцы не делали раму для портрета, а плели чудесный венок из плодов, листьев и мелких цветков.
– Восхитительно, – Марсель нагнулся, чтобы получше рассмотреть