Век императрицы. Натали Якобсон
при виде пожарища, горящих тел и пепелищ его пробрал неприятный леденящий страх, но не перед огнем и даже не перед смертью, а перед чем-то сверхъестественным, необъяснимым и непостижимом. Тайну такого внезапного озарения не смогли бы ему раскрыть никакие книги из университетского архива.
– Вы сразились бы с ними, чтобы отомстить за ту, что была вам дорога? – рука феи взмахнула над ярко проиллюстрированной страницей.
Батист взглянул на отвратительные физиономии гивров, вивернов, геральдических драконов. Попытался оценить одним взглядом силу амфитепра и линдворма, ощутил неприятный холодок при взгляде на мутно-зеленые туловища драконов, распространявших чуму. Что ему все это капище зла, смрадные, извивающиеся твари, их зловонное огненное дыхание? Что такое их сила перед его жаждой мщения?
– Да, я бы победил их, – смело заявил он. И это была вовсе не бравада, он готов был драться не на жизнь, а на смерть. Хоть сейчас, прямо на улицах Рошена в объятиях ночи, на ныне пустынной площади костров, где днем свершаются казни, а сейчас нет ни души.
Как безрассудно ты вершишь в свою судьбу, говорили погрустневшие глаза феи, но вслух она произнесла совсем другое. Ее тоненькие длинные пальчики ловко отстегнули от корсета брошь и положили поверх страницы. Какое роковое противопоставление! Над нарисованным смрадным болотом хищников, одержимых самыми низменными страстями теперь извивался изящными кольцами сверкающий золотой дракон. Не брошь, а символ нерушимой власти и таинственной красоты. Блестящие туловище свилось живописным затейливым орнаментом, вместо глаз сверкали два крошечных аквамарина, над продолговатой головой висел то ли венчик, то ли корона – еще один символ могущества чудовища. Но сколько в этом монстре величия, силы и, как это ни странно, очарования.
– С ним ты готов сразиться? – сурово, как на допросе поинтересовалась фея.
Батист хотел с благоговением погладить золотую брошь – дракона, но поспешно отдернул руку, будто забоялся обжечься.
– Да… наверное, – пробормотал он.
– Ты не уверен?
– Это его тень я видел на стене в своих снах и в реальности? – Батист с надеждой посмотрел на фею, будто от ее ответа зависела его судьба.
– Ты сам должен узнать его в лицо, таковы правила игры. Я не могу выбрать за тебя. Кого ты хочешь видеть своим противником демона или человека?
– Демона в облике человека? – с языка невольно сорвалось то предположение, которое не смог бы выдумать сам Батист. Это чужак в рваном плаще заставил его произнести слова. Горло заболело так, будто его сдавили ледяные пальцы.
– Я бы предпочел сразиться с чудовищем, – поспешно сказал он, ничуть не опасаясь, что фею насторожит такая быстрая смена мнений. Как она может быть честна с тем, кто не откровенен с ней самой.
Фея прочла его мысли и, кажется, поняла, почему он растерян и смятен.
– Знаешь, иногда охотник сам становится жертвой, – предостерегла она. – Ты можешь погнаться