Сквозное действие любви. Страницы воспоминаний. Сергей Десницкий
спросить на каждом уроке всех. При этом учебники чаще всего были нам совсем не нужны. Вместо унылых текстов, что предлагало нам на страницах этих бездарных пособий Министерство образования, мы читали на уроках Джером К. Джерома в подлиннике, учили наизусть стихи Бернса и монологи из пьес Шеридана. Сами сочиняли диалоги на разные случаи жизни: в магазине, на вокзале, в музее, просто на улице. Нина Павловна говорила: «Моя задача – сделать из вас не лингвистов, а обыкновенных культурных людей, которые, оказавшись в другой речевой среде, не сгорают от стыда, потому что ни слова не понимают, а свободно могут объясниться с любым собеседником». И надо сказать, в значительной степени ей это удалось. После школы я мог довольно сносно общаться на разговорном английском. Помню, на первом курсе Школы-студии к нам приехала делегация студентов из Оксфордского университета, и, представьте себе, для своих сокурсников я оказался неплохим переводчиком. Как жаль, что в дальнейшем я не стал продолжать занятия языком. Банальная лень надолго отлучила меня от английского, и только в 94-м году, оказавшись в США, я старательно вспоминал все то, чему меня учила в школе любимая «англичанка».
Об остальных своих учителях я не могу сказать ничего дурного. И математичка Бася Семеновна, и химик Лев Давидович (страстный болельщик рижской «Даугавы), и мой классный руководитель Мария Ивановна (преподаватель русского языка и литературы) остались в моей памяти как очень милые, симпатичные люди, но Нина Павловна была вне каких бы то ни было сравнений.
Класс у нас был довольно дружный. Конечно, случались и размолвки, и ссоры, но все они носили сугубо локальный характер, и я с теплым чувством вспоминаю и Алика Махинсона, и Эдика Париянца, и Сережу Амельковича, и Мишу Домбровского, и Юру Лапина, и Галю Захарченко, и Сережу Долгополова, и Таню Белошицкую, и Сару Корт, и Валеру Скултана, и Додика Штубрина, и Диту Айзикович, и Фросю Алексееву, и особенно Вадика Генкина, с которым просидел за одной партой весь десятый класс!.. На 7-е Ноября, 8-е Марта или 1-е Мая мы обязательно собирались вскладчину у кого-нибудь дома, а Новый, 1958 год встречали на квартире у Сережи Долгополова и разошлись только под утро, часов в пять.
В 23-й школе я вспомнил театральный опыт своей ранней юности, когда блистал в роли Бабы, и на вечере, посвященном А.П. Чехову, тряхнул стариной: сыграл доктора Астрова в двух отрывках из «Дяди Вани». Ночную сцену с Соней из второго действия и сцену с Еленой Андреевной из третьего. Партнершами моими были Женя Солдатова (Соня) и Ада Стельмах (Елена Андреевна). Ада была необыкновенно красивой девочкой: жгучая брюнетка с бездонными черными очами. Да, да!.. Именно про такие глаза поется в знаменитом цыганском романсе «Очи черные». Ей все прочили блестящее актерское будущее, но она почему-то выбрала для себя другое поприще и актрисой не стала. Женя особенной красотой не отличалась, была на год старше нас и, наверное, поэтому выступала в нашем трио не только в качестве Сони, но и как режиссер. Окончив школу, она уехала в Москву и с первого раза поступила на актерский