Нельзя оставаться людьми. Франсуа Мари Делоне
на фоне искусства, на фоне творчества, на фоне суеты. Смерть есть, но она не страшна. С ней ничего нельзя сделать, да и не надо. «Давайте не будем про смерть, – капризничали девушки. – Фи, какая неприятненькая тема». Ведь мысль материальна. Если думать о хорошем, если не пускать в голову плохое и не бояться, то физическое здоровье действительно улучшается. Такой у тристанцев организм.
А жизнь кончается. Вот приходит старость. Уже не хочется прыгать и бегать. Суставы крутит на погоду. «Если у тебя ничего не болит, – говорит старик, – значит, ты умер». Бабушка угощает внучку клубникой и приговаривает: «Ишь, как вкусно тебе! Ешь, пока рот свеж». Сама бабушка уже не любит клубники. Бабушка хочет отдохнуть. Она устала. Старики устают от болезней, шепчут: «Старость – не радость». Сидят и ждут смерти, желают отмучиться. «Всё ясно! – говорит тристанец, глядя на своих стариков. – Жизнь должна закончиться. Кончается ресурс организма. Есть предел. Ничего с этим не сделать». И такие мысли утешали тристанца тысячу лет назад.
Хорошо работали утешительные приемы. Но жить всё равно хотелось подольше, а стареть, нет, не хотелось. Женщины смотрели в зеркало и приходили в ужас от набухающих с каждым годом мешков под глазами, морщин вокруг губ, от провисания овала лица, сохнущей кожи на шее, от растущих жировых отложений на животе и бедрах. Молодость уходила. Мужчины уже не провожали взглядами, не приставали на улицах. «Пусть сдохнут те, кто нас не хочет!» – в сердцах говорили зрелые дамы и быстро цокали каблучками в сторону косметолога. Вернуть хотя бы видимость. Подкрасить, подмазать, растереть. Женщины ложились под скальпель хирурга, где им отрезали, пришивали, натягивали, вставляли, а потом и штопали лицо. От такой операции вид, будто сапогами пинали. Надо месяц ждать, пока сойдет опухоль, заживут шрамы и красота наконец проявится. Не дождавшись, страдая от своего отражения в зеркале, украдкой являли синяки подругам, ища психологической помощи, хвастали: «Зато недорого». Подруги смотрели на испуганную героиню, ставшую временно похожей на побитую собутыльниками бомжиху, и отвечали: «Да так-то я бы тебе и бесплатно сделала».
Мужчины немного отставали в попытках сохранить младой вид. Ботокс кололи реже. Считалось малодушием скрывать мужские морщины. Увлекались пересадкой волос на лысину и прокрашиванием седины. Бросали курение и алкоголь. Запершись в ванной, натирали тело мазями. Глотали какие-то таблетки на кухне.
Чтобы продлить свою личную жизнь, люди занимались спортом и сидели на диетах, голодали, вели здоровый образ жизни. Пересаживали органы, вставляли протезы.
– На днях миллиардер помер. Слышал ты?
– Ну слышал. И что?
– Он сердце себе менял семь раз!
– Ишь! Жить, собака, хотел!
– Угу. Хотел. Всё равно издох.
– А сердец точно семь?
– Да черт его знает.
Люди жаждали жить лично. Жить не в памяти потомков и не в раю, а лично, телесно,