Эстетика убийства. Андрей Бинев
голову мрачного оператора и рядом – рожицу хорошенькой мартышки Аллы Домниной, я думаю именно об этом.
Мое сходство с мухой лишь в одном – я так же не брезглив, оказывается …
После короткого, но скандального интервью я вынужден запустить в квартиру оператора и корреспондентку. Они краснеют и затихают как в мавзолее. Ланцет смотрит на них и на меня с одинаковой ненавистью и нескрываемым презрением.
Съемка занимает пару минут, не больше. Потом вся группа сворачивает провода и с грохотом высыпает из квартиры, а потом и из дома. Они торопятся сесть в автомобиль и укатить на телевидение, чтобы монтировать кадры, чтобы быть первыми, чтобы схватить свой рейтинг и заработать денег для компании и соответственно для себя. Бобовский доволен, он усмехается и тоже укатывает на черном, опасном, как боевая машина десанта, БМВ, за рулем которого сидит высокий, худой парень, похожий на бывшего костолома из службы охраны первых лиц нашего славного государства.
Я вижу это из окна, и еще я вижу, что около подъезда тормозит автомобиль государственной телекомпании, потом еще один. Наконец и до них дошла информация. Но они опоздали навсегда. Жаждущий зрелищ зритель теперь будет долго еще смотреть «Твой эфир», а к этим относиться с пренебрежительной усмешкой. Они только в Кремле первые, а там какие тайны расскажут! Тайны Полишинеля? То, что действительно стоит внимания, там не скажут никому. А то, что внимания не стоит, никому и не нужно. Одна лишь пропаганда, называемая теперь «пиаром» – Public Relations, всенародная промывка мозгов.
А тут действительно нужна расторопность. И тот, кто здесь скажет свое слово первым, тому и другая вера будет. Коль здесь поспел наш пострел, так везде поспеет. Рейтинг! Деньги, Слава! Опять – Деньги! С большой буквы…
Сажусь опять на пуфик, чтобы закончить, наконец, опостылевший осмотр, заходит Максим Мертелов и начинает шарить глазами по комнате. Я искоса наблюдаю за ним и строчу под сварливую диктовку Ланцета. Максим неторопливо, чтобы не мешать нам, очень тихо и аккуратно, глядя себе под ноги, обходит комнату. Он неслышно открывает ящички, заглядывает в пепельницы, в вазочки, перебирает стопки бумаг. Потом подходит к окну, около которого я только что стоял и наблюдал за тем, как от подъезда уехали победители и подъехали аутсайдеры. Я смотрел вниз, а не на подоконник, а Мертелов смотрит как раз на подоконник. Он проводит по нему рукой, и в следующее мгновение я вижу, как в его ладони шевельнулась бумажка. Я стоял над ней минуту назад и не видел ее, а он прямо к ней шел.
Максим подносит ее к глазам и читает, потом поворачивает и читает с тыльной стороны. Я знаю этого человека, он – не муха, он, как ни странно очень брезглив, поэтому его интерес к бумажке на подоконнике говорит о том, что она того стоит.
История одной женщины
У женщин историй ровно столько, сколько женщин на свете. Их физиологические потребности и физические прелести не уравнивают их, а, напротив, даже разобщают. Женщина – не загадка, женщина – не тайна, потому что у загадки и у тайны есть ответ, а тут