Лучи уходят за горизонт. Кирилл Валерьевич Фокин
самолёты. Взрывы, огненные всполохи. Дым, набрасывающийся на здания и проглатывающий их… Обрушение, обвал – и огромный столб пыли, который скрывает от камер небо и солнце… Кажется, он сейчас вывалится из выпуклого экрана телевизора и затопит всю комнату, станет трудно дышать и начнётся кашель…
Маленькие фигурки людей. Жёлтые пожарники, завёрнутые в синие пледы шокированные очевидцы и пострадавшие. Интервью с паникующими людьми. Покорёженные внутренности небоскрёбов, окровавленные тела, быстрая походка пожарных среди этого ада, меж развалин, торчащих балок…
Строгие лица комментаторов теряются на фоне охваченных пламенем башен. Алессандро никогда не был в Америке, никогда не видел до этого башни-близнецы и не знал, что они вообще существуют… Мама попыталась ему всё объяснить, но главное, что поразило, – что это реальный мир. Не компьютерная игра и не эпизод из фильма. Это реальный мир, и в этих башнях находились реальные, живые люди, когда самолёты с террористами-смертниками пошли на таран.
Спустя много лет Алессандро узнал, что люди прыгали из окон, чтобы не задохнуться от дыма. Прочёл много разных версий, почему всё случилось так, а не иначе, могло ли американское правительство предотвратить теракт или нет, случайность это, ошибка или заговор… Но тогда, восьмилетним ребёнком, Алессандро смотрел в телевизор и видел, как самолёты с пассажирами на борту, захваченные злодеями, врезаются в высотные здания, убивая и разрушая. Плохие люди, злодеи, как сказала мама, сумасшедшие исламские фанатики… Не оказалось супергероя, чтобы спасти людей, как в комиксах, которые читал Алессандро. Хороших не нашлось, были только злодеи – и этого вполне хватило.
Говорят, люди запоминают моменты сильного стресса; запоминают мощные эмоциональные всплески, и все, кто узнал в тот день о теракте, никогда уже не забудут, где они находился и что делали в момент известия. Алессандро не знал, правда ли это. Но в его памяти навсегда остались обломки Всемирного торгового центра, охваченные пожаром. Навсегда в его памяти осталось потрясение от того, что в любую секунду в небе может показаться самолёт, который прервёт его жизнь.
В то утро над Нью-Йорком светило солнце, то же самое солнце, что и над Неаполем; в его лучах нежился с утра Алессандро, и его же лучи пытались пробиться сквозь пылевую завесу над Манхэттеном, в сердце Америки, куда «Аль-Каида», как сказал отец, нанесла удар. Он сказал это поздно вечером, когда вся семья устроилась за столом, и Алессандро молча слушал, что говорят старшие.
С тех пор прошло много лет, и Алессандро не помнил, что именно говорил его отец – майор итальянской армии, боевой офицер, недавно вернувшийся из Югославии. Он не любил распространяться о политике. Когда младший сын спрашивал его: «Зачем ты отправляешься туда воевать?» – отец отвечал: «Потому что мне приказали». Он считал, что за него говорят его погоны, его крест «За воинскую доблесть» и памятная медаль войск НАТО, дети спасённых им боснийцев.
Но