Я тебя не знаю. Ульяна Соболева
но почему-то именно они и лезли в голову. Обрывками диалогов… картинками, как потом сдирала с него эту футболку дрожащими руками, как жадно целовала его шею, сильные плечи, как выгибалась под ним. Когда взял прямо на полу… Боже! Вся моя жизнь состоит из воспоминаний о нем, о нас. Когда-нибудь меня перестанет так скручивать от этих мыслей? Когда-нибудь мне станет легче? Сколько надо? Год, два, пять? Мне иногда казалось, что до смерти не смогу забыть. НАС.
– Я могу его увидеть?
– Конечно, именно для этого мы вас и попросили приехать. Его ударили по голове предположительно кирпичом или камнем, что, скорее всего, и вызвало амнезию, а потом обчистили до нитки.
Я втянула поглубже воздух и медленно выдохнула. Так и не могла понять , что Кирилл забыл в этом маленьком городишке? Надо будет утром спросить у Светланы Владимировны, может быть, она знает, зачем он сюда поехал.
– Идемте, Евгения Павловна. Не хочу вас задерживать просто так.
На секунду стало страшно. Когда проходили по длинному коридору, я увидела свое отражение в стеклянной витрине регистратуры и невольно пригладила выбившиеся из прически волосы.
– Налево, – послышался голос врача, и я послушно шла следом, сминая в руках тонкий шелковый шарф. Стук каблуков моих сапог эхом отдавался в гробовой тишине, и только где-то вдалеке работало радио. Передавали сводку новостей.
Возле палаты мы остановились, я втянула поглубже воздух. Антон Валерьевич толкнул дверь, и я вошла в небольшое помещение с четырьмя кроватями. Кирилла я увидела сразу, он лежал у окна. Я бросила взгляд на его бледное лицо и медленно закрыла глаза, чувствуя легкое головокружение. Захотелось броситься к нему. Такое естественное желание, всего лишь год назад я именно так и сделала бы. Бросилась бы к нему, покрыла его лицо поцелуями, шептала бы, как невыносимо испугалась, когда он пропал, как перенервничала, пока ехала сюда. Но теперь все изменилось. Возможно, когда он очнется, то прогонит и разозлится, что позвали меня, а не ту самую Алину или его маму.
– Вы его узнали, – не вопрос, а утверждение.
– Да… узнала. Это… это мой муж.
Я так и не смогла сказать «бывший», слово застряло где-то внутри меня и раскололось на части.
– Какое облегчение. Я до последнего переживал, что вы его не узнаете, и нам придется искать дальше, а если не найдем, его могут потом перевести в психиатрическую клинику.
– Он спит или без сознания? – тихо спросила я, сжимая шарф еще сильнее и чувствуя, как потеют ладони и холодеют кончики пальцев.
– Он сейчас под действием транквилизаторов. Головные боли мучают. А утром вы сможете поговорить с ним. Правда, до этого вам лучше пообщаться с нашим психиатром. Он будет здесь после десяти утра. Случай не простой, как он сказал вчера.
Я подошла к кровати Кирилла и чувствовала, как начало драть в груди от бешеной и такой непонятной радости видеть его снова. Пусть вот так, пусть в больнице. Как же я истосковалась по нему, по этому подлецу. До дрожи,