Дорога домой. Андрей Бинев
растущих как грибы охранных фирмах.
Шептались о том, что руководство страны давно уже состоит на услужении у «вероятного противника», что все они масоны и предатели, и что глиняные ноги гигантского советского колосса раскачали именно они. Ноги эти теперь, мол, осталось лишь обломать! Предателей называли поименно, с кривыми усмешками и с презрением.
«Делай, как я!» – появился плакат с изображением Михаила Горбачева, жарко обнимающегося сразу со всеми лидерами северо-атлантического блока. Плакат кто-то растиражировал, и он был быстро разобран ухмыляющимися обитателями «субмарины» посольства.
То же самое происходило в секретных подразделениях генеральных консульств. В Марселе на консульской должности служил в эти годы подполковник Алексей Аркадьевич Гулякин.
Однажды его на полтора месяца отправили в соседнее с Францией малюсенькое, но очень, очень богатое герцогство для «передачи оперативного опыта», как было сказано в приказе. На самом деле генеральный консул бомбил МИД отчаянными телефонограммами и депешами, требуя продолжительного отдыха для всего дипломатического, оперативного и технического состава консульства от «реактивного болвана», как прозвали здесь Гулякина, и, наконец, добился своего. В МИДе один из заместителей министра созвонился с генерал-полковником Бероевым, и тот, скрепя сердце, распорядился заслать племянника в ту карликовую державу. Командировка совпала с назначением туда нового посла.
В МИДе хорошо понимали, что назначение посла было вызвано необходимостью спрятать его в тайный и комфортный европейский «ящик», чтобы потом извлечь оттуда, отряхнуть и подать к другому столу, который готовился исподтишка все эти последние годы. Новый посол дипломатом никогда не был, но это не считалось недостатком, а многими политиками в Центре даже воспринималось в качестве положительного явления. Дипломатов в ЦК не любили, считая их слишком образованными, чтобы быть людьми доверенными, и слишком дисциплинированными, чтобы можно было на них возложить ответственность за чужие ошибки.
Звали нового посла Никитой Матвеевичем Зеломудровым. Всю свою жизнь, до сорока лет, он был занят исключительно пропагандистской деятельностью «от имени и по поручению» ЦК КПСС – на радио и на телевидении. Это идеологическое пространство ему было известно так, как очень немногим. Главное, что он знал – где заканчивается вольница и начинается острог. Тут ему равных не было. И нет до сих пор!
Зеломудров был холодным, испорченным от рождения человеком, выходцем из номенклатурной, считавшейся интеллектуальной и творческой, семьи. Для него не существовало нравственных авторитетов. Главным для Зеломудрова всегда был хозяин, восседавший, морщась от неудобства, на острой верхушке тяжеленной государственной пирамиды. Целью жизни Зеломудрова было сокращение расстояния между ним самим и напряженным хозяйским задом. Те, кто был ниже, не заслуживали даже презрения, те, кто разделял взгляды его, в лучшем случае, были соперниками,