Амнезия, или Фанера над Парижем. Владимир Ильич Купрашевич
другой стороне от дверного проема. Затлевшая под потолком лампочка осветила серые, лишь оштукатуренные и уже потрескавшиеся стены. На одной из них, на крючках, гора ненужной одежды. В углу картонные коробки со всяким хламом прикрытые тряпкой. На полу такая же тряпка накинута на что-то продолговатое, приткнутое к стене. Хотя определить рисунок ткани трудно – все покрыто слоем серой пыли. Склеп. Руки мои перестают слушаться, но я тянусь к этой гробнице, стаскиваю накидку и долго осматриваю стопу полотен разных размеров в рамках и без рамок… Я опускаюсь на корточки и медленно перебираю плоды, скорее всего своих давних потуг. Некоторые из них я узнаю хоть и с трудом, другие словно не мной намалеваны, но даже те, которые я узнаю, кажутся выцветшими, и производят какое-то тягостное впечатление. Мне трудно поверить, что все это написано мною и в то же время не хватает сил оставить труху в покое. Черт меня дернул сунуться в кладовую, в этот склеп от которого я интуитивно шарахался и, не зря. Эксгумация продолжается всю ночь и лишь на рассвете, офонарев окончательно, я выползаю в комнату, запираю дверь на амбарный замок и задаюсь вопросом, к чему бы все это. Говорят, что, перед тем как предстать перед высшим судом, человека одолевают картинки прожитого. Те картинки, что я рассматривал, еще никак не связаны с этим прошлым и у меня нет абсолютно никакого желания ворошить его, но меня никто и не спрашивает, Увиденные эпизоды, лица, даже пейзажи напирают и вот-вот сорвут плотину, которой я из последних сил отгораживаюсь, но она уже трещит по всем швам…
Незапамятные времена. Аэропорт «Ржевка». Начинает накрапывать дождь, и я встаю под ветви большого старого дерева, одиноко торчащего на зеленом пятачке. Биолог из меня никудышный, но, думаю, что это сосна, и дереву не менее двухсот.
Узловатый ствол не производит впечатления живого, правда, темно-зеленая, крона, разметавшаяся над обочиной дороги единственное живое украшение поселения. Уже сквозь дымку отчетливо просматриваются полчища высотных зданий. Город наступает. Урбанизация. Слово, которое в моем сознании почему-то ассоциируется с крематорием.
Наверное, я здесь не затем, чтобы горевать о проблемах первозданности. Размышления эти скорее уловка. На посадочную полосу только что приземлился небольшой самолетик. Бормотаний авиадиспетчера отсюда не разобрать, но думаю, что это тот самый, прибытия которого я жду. А скорее я здесь, в надежде, что рейс отменен, или что самолет давно прибыл, или еще что. Вглядываюсь в немногочисленную группу пассажиров высыпавших на поле и ищу знакомое лицо. Та самая девчонка, которой судьбой приписано погубить меня. Узнаю ее по голубому плащу.
Любые отношения, которые могут усложнить мою жизнь, я всегда обхожу седьмой верстой, а при малейшей опасности упираюсь, как кот, которого пытаются стащить с дерева. Но, похоже на этот раз я дал маху. Вместо того чтобы вцепиться всеми когтями я вдруг расслабился и даже понесся на аэродром и только сейчас до меня стало по-настоящему доходить чем предстоящие радости для меня обернутся. Эта особа со смазливой