Узник в маске. Жюльетта Бенцони
тоном.
– Надеюсь, вы не станете за это на него сердиться? Нас сблизила общая страсть – море. Как вам, наверное, известно, я унаследовал от отца адмиральский титул. Фуке – новый владелец острова Бель-Иль, и мы вынашиваем совместные проекты укрепления бретонских берегов и строительства между Брестом и Дюнкерком глубоководного порта, способного принимать боевые суда. Кроме того, мы подумываем, не превратить ли мое княжество Мартиг в крупный торговый порт на Средиземноморье…
– Сжальтесь, сударь! – прервал его Фуке. – Не отягощайте память госпожи де Фонсом перечислением наших совместных планов, не то она сочтет нас безумцами. Боже, а вот и проныра Кольбер – как всегда, мрачнее тучи… Стоит мне получить аудиенцию у короля, как он начинает меня выслеживать.
– Мухи всегда слетаются на мед. К тому же, друг мой, вы оставляете столь яркие следы, что по ним ничего не стоит пройти. Лично я не люблю этого уродливого завистника, а посему спешу вас оставить. Лучше я провожу госпожу де Фонсом.
Сильви собиралась протестовать, но передумала, не желая проявлять неучтивость в присутствии Фуке. Какое-то время она шла рядом с Франсуа молча, а потом спросила:
– Зачем тебе терять время на проводы? Того и гляди, опоздаешь.
– Я уже опоздал с тобой – на целых десять лет! Прошу, Сильви, позволь мне видеться с тобой хотя бы изредка. Эти годы были для меня настолько тяжелы, что…
Сильви смотрела только на носки своих туфель, появлявшиеся и исчезавшие под подолом при каждом шаге, и не собиралась оглядываться на своего спутника. По тону его голоса она догадывалась, что его лицо выражает сейчас страсть. Этому выражению она никогда не умела сопротивляться.
– По-моему, они пролетели совсем быстро.
– Боже, как ты жестока! Но я тебе не верю. Этот глупец Бюсси-Рабютен утверждает, что разлука для любви – все равно, что ветер для огня: слабая тухнет, сильная разгорается еще ярче. Моя нисколько не угасла, наоборот. А твоя?
– Не будем об этом, умоляю! Я запрещаю тебе спрашивать меня об этом, потому что я сама уже давно не задаю себе этого вопроса. Довольствуйся тем, что придворная жизнь принудит нас время от времени сталкиваться.
– Мне хотелось бы увидеть твоих детей. Малышка Мари была сущая прелесть! Кроме того, – он посерьезнел, – я был бы счастлив познакомиться с… твоим сыном.
– Зачем? – спросила она с внезапно пересохшим горлом.
– По-моему, это так естественно…
На сей раз она взглянула на него, не скрывая ужаса, но он задержался у клумбы с розами и жасмином и с невинным видом нюхал цветок. Что ему известно о рождении Филиппа? Ведь, зная дату, нетрудно прийти к правильному выводу…
– Почему ты находишь это естественным? – спросила она, полная решимости припереть его к стенке.
Он улыбнулся, сорвал и протянул ей розу, после чего взял ее за руку и отвел в сторону от копошащихся на клумбах садовников, чтобы, прикоснувшись к ее пальцам губами, прошептать:
– Ты не хочешь, чтобы мне было кого любить?
Не