Старый добрый Гурьев. Валентин Тарабрин
не верилось. Сидора Кожевникова пытали снова и снова. Но казак действительно так запомнил последние беседы Пугачева, когда они бежали от Сальниковой ватаги, потеряв в низовьях Волги последний отряд повстанческой армии. Остались члены следственной комиссии в недоумении и после того, как слова Кожевникова подтвердили с пыток Творогов, Горский, Чумаков, Еремин – все приближенные Пугачева. Почему на нижние форпосты, почему в Гурьев, почему в орды? Ведь все резоны на Дон, в Сибирь или еще куда-либо.
Давайте мы с вами сами попытаемся проследить мотивы последних надежд предводителя величайшей крестьянской войны.
Нижними форпостами в просторечье называли систему пограничных укреплений вдоль Урала, в которую входили крепости Горская, Кулагина, Гурьевская, Сарайчиковская, Баксаевская и форпосты: Красноярский, Харкинский, Гребенщиковский, Зеленовский, Тополевой, Яманхалинский и Гурьевский редут, который почему-то до сих пор называют на старый манер «редуть». Гарнизоны Нижне-Яицкой укрепленной линии в отличие от Уральска были в значительной мере многонациональными. В Горской крепости, к примеру, треть жителей состояла из татар и калмыков, а в Кулагиной – более чем наполовину. Всего по крепостям и редутам расселялось около 1100 человек, преимущественно, если не исключительно, беднота из яицкой казачьей общины, в которой демократические порядки и так называемые казачьи «вольности» давно стали предметом воспоминаний.
В Гурьевской крепости, кроме казачьей команды (более 100 человек), постоянно находилась рота солдат, поскольку казачеству нижних форпостов в последние годы не только правительство, но и уральские войсковые власти не доверяли. В городе проживало несколько семей астраханских купцов и рыбопромышленников, ватажных бурлаков, беглых и беспаспортных. Последних чиновники укрывали под видом домашних работников, обратив их, по существу, в настоящих рабов.
Резко возросшие к середине XVIII века социальные различия прежде всего прослеживались не в Уральске, являвшемся административным, хозяйственным и торговым центром казачьей общины. (Кстати, заметим, Уральская крепость до конца крестьянской войны оставалась в руках сторонников царского правительства.) С основанием Нижне-Яицкой укрепленной линии войсковые власти выселяли из Яицкого городка (Уральска) социально враждебный им элемент, казачью бедноту. Например, в Гурьев после битья кнутом был сослан один из активнейших предводителей восстания на Яике 1772 года Иван Ульянов и многие другие.
«Вся страна, – писал о Нижнем Яике путешественник Паллас, – не что иное, как солонцеватое болото. Там бывает летом столь несносное от комаров мучение, что для злодеев лучшей муки почти и выдумать неможно».
Все современники, судя о казачестве по жителям Яицкого городка и окрестностей, указывали на его общий материальный достаток. О гурьевчанах Паллас писал, что все дома у них «ветхие, наполнены тараканами и стоногими червями, не удивительно, что многие