Перекрёстки детства, или Жук в лабиринте. Альберт Светлов
в случае войны и бомбоубежищем, проходили в отсек, предоставленный нашему классу и сами вешали одежду на металлические крючки, крепившиеся к длинной балке, которая, удобства ради, поворачивалась на вбитых в стену петлях, вправо и влево. Чуть позднее дежурные появились и здесь, и этот новый пост сразу завоевал славу блатного места. В самом деле, подобное общепринятое мнение являлось обоснованным, ведь, если дежурство наверху требовало выполнения каких-то конкретных действий, к примеру-хождение по коридорам, выявление, под контролем завуча, нарушителей дисциплины и т.д., то в гардеробе появлялась возможность расслабиться и просто постоять у тёплой батареи, что особенно важно зимой, ничего более не предпринимая, а то и вовсе-поигрывая в картишки. Скрытно, конечно. Судорожно пряча во внутренний карман пиджака, в случае приближения проверяющей учительницы, чьи цокающие каблучками шаги, слышались всё громче, по мере, того как она спускалась по ступеням, заигранные, с изогнутыми краями, карты. Те, кто проводил внизу, в компании таких же обалдуев, положенное по графику время, со звонком отправлялись на урок и закрывали дверь подвала на ключ. То, что раздевалка на время урока закрывалась, конечно, было совершенно правильно, однако очень уж в затруднительном положении оказывались те, кто по какой-то причине не успевал взять свои вещи на перемене. Попасть туда в урочное время не представлялось возможным и приходилось целых 45 минут ждать или идти в канцелярию, чтобы, плачась секретарю, попытаться выцыганить ключики. Мой дом располагался всего в 3—5 минутах ходьбы от школы, поэтому, даже, если раздевалка оказывалась запертой, я мог сбегать домой, пересидеть там какое-то время, перекусив и попив чайку, а затем вернуться за вещами. Даже зима не являлась препятствием этому, если, конечно, не стояло особо сильных морозов, ибо, всё-таки, во время такой пробежки имелся некоторый незначительный риск поморозить уши или подхватить простуду.
Школа наша располагала не только парадным, но и чёрным, задним входом. С невысокой, на тугой пружине, обитой жестью дверцей, громко хлопавшей, если её не придерживали и, тем самым, оповещавшей о чьём-то опоздании близлежащие кабинеты, и тонкой дверной ручкой, прилипающей на морозе к ладони. Вторым входом пользовались время от времени, но в том, как его открывали и закрывали не имелось, на первый взгляд, никакой логики. На самом деле, всё определялось погодой: если несколько дней шли дожди и стояла распутица, то у заднего входа учащихся поджидали дополнительные баки с водой для мытья обуви. Вот тогда-то и открывался чёрный вход. Никогда нельзя было утром заранее знать, к каким дверям направляться, поэтому, обычно, все двигались к парадным, но, если они, оказывались, вдруг, закрыты, разворачивались и, шумя от недовольства, топали к чёрному входу. А чтобы попасть к нему, следовало обогнуть школу, выйдя на прилегающую к зданию спортивную площадку. В апреле и мае, с наступлением