Последний акт «симфонии». Татьяна Гаврилина
Устава.
Однако на ту пору в Византии действовало сразу два Устава. На Востоке страны в ходу был Иерусалимский Устав, составленный Святым Саввой Освященным, а на Западе – Константинопольский или Студийский, который у нас и прижился.
В последствие, когда в 1453 году Константинополь был завоеван турками и центр тяжести восточного православия сместился в Иерусалим, произошло естественное замещение Константинопольского устава Иерусалимским.
Возможно, что при ином раскладе внешнеполитических событий, вытеснение одних церковных установок другими произошло бы и для Русской Православной Церкви безболезненно и органично. Но все дело заключалось в том, что, начиная с 1448 года, Русь прервала всякое сношение с Восточной Церковью!
И на то у нее были достаточно веские причины!
Ведь, как известно, именно в этом достопамятном 1448 году Восточная Православная Церковь, рассчитывая на поддержку Рима в ее борьбе с турками, подписала во Флоренции унию с Римской Католической Церковью. Расценив подобную акцию, как предательство православия, Русская Православная Церковь, заявив о своей автокефалии, приняла целый ряд решительных мер, ограждающих Русь от пагубного влияния священства, призванного к служению в Константинополе. С не меньшей подозрительностью русские относились и к другим восточным иерархам. Но, отказывая Восточной Церкви в расположении и доверии, Русская Церковь никогда более не призывала восточных священников к себе на службу, избирая главу Киевской митрополии соборно и только из числа отечественных священнослужителей.
И вот что странно, подозреваемые в уклонении от истинного православия, восточные отцы Церкви не искали себе оправдания, а покаянно признавались, что вера православная на Востоке, подверженная сильному влиянию римского католицизма и германского лютеранства, и в самом деле иссякает.
Но прошло еще сто лет!
И в 1551 году царь Иван Грозный, отмечая, не без участия митрополита Макария, бедственное и униженное состояние Церкви, созвал церковный Собор. Все рабочие постановления этого высокого собрания по существу представляли собой развернутые и исчерпывающие ответы соборного духовенства на обращенные к ним вопросы царя. Причем вопросы разного плана, связанные как с устройством быта и самоуправления Церкви, так и с искоренением языческих «богомерзких прелестей», которые «мир прельщают и от Бога отвращают».
Более того, Собор, унифицировав церковные обряды в духе «старины», одновременно установил и правила поведения для монахов и священнослужителей. Нашлось в «Стоглаве» место и для разъяснения соотношения церковного права с нормами гражданского судопроизводства, из которых вытекало, что подсудность духовных лиц находится в ведении исключительно церковного суда. Устанавливая неприкосновенность церковного имущества, «Стоглав» указывал, что, в качестве образца для начинающих иконописцев,