Идентичность. Леонид Подольский
хотя и не слишком, тем меньше оставалось в них преданности и силы, но больше обнаруживалось верткости.
Вот и Василий. Он, скорее всего, принадлежал именно к третьему поколению сталинцев. Выходец из комсомола. Он и в ЦК сошелся с комсомольцами, с гвардией Железного Шурика202. Конечно, не на первых ролях. Вот это, что не на первых, его и спасло – на время. После инцидента в Монголии203, а особенно после выступления Егорычева204, он понял, что нужно вести себя тише, отойти, держать дистанцию. Да и Голубов советовал, пока был жив. Василий старался, маневрировал, пытался найти покровителя, в какой-то момент начал дружить с партийными либералами, но снова ошибся – те проиграли. Когда Яковлева за статью в «Литературной газете»205 отправили послом в Канаду, кто-то донес, и Василию сразу припомнили все: и болтовню Месяцева, и недоносительство, и поддержку Яковлева – словом, загремел Василий в Новосибирск.
Но это все позже было. Лёня учился уже в аспирантуре, когда лишился могущественного покровителя. Но и до того – никогда не просил. Они обсуждали с Валечкой, а Валечка шла к Светлане, жене Василия, вот уж светлый, легкий, доброжелательный человек. Очень любила Валечку. Валечка ей как младшая сестричка. Светлана и говорила мужу и тот все делал беспрекословно… Впрочем, Василий и сам любил сестричку. Валечку все любили.
33
Накануне отъезда Валечка пригласила Лёню к Лисицыным. Она, похоже, уже все обговорила, только не сказала Лёне. Так что ему оставалось лишь познакомиться с будущими родственниками.
– Ты только не начинай с Васей разговор о политике, – попросила Валечка. – А если он начнет сам, старайся не спорить. У них там в ЦК не тишь и гладь, постоянные склоки. Вот Вася и нервничает. Не знает, к кому приткнуться. Думал, Шелепин победит, а оказалось – недалекие люди. Неумные.
– Хорошо, – сразу согласился Лёня. – Можно потерпеть. – Любопытно было, как там происходит, в этой тайная тайных, что там за люди, как готовятся и х вечери, от которых сотрясает весь мир, кто и с кем перетягивает
т а м канат, но – потом, он еще успеет. Пока не до того было. Все же ЦК…
…И вот он на Кутузовском. Дом как дом, восьмиэтажный, кирпичный, серый, темный в ранних зимних сумерках. И во дворе – метет, свистит; к реке, едва не цепляясь за голые, похожие на привидения, деревья, сползают низкие, унылые облака. Неприютна, темна столица полумира. Не для людей.
Подъезд как подъезд, только сонный милиционер в будке – шутка ли, в соседнем доме в это время вечеряет генсек. И квартира как квартира: просторная, хотя и трехкомнатная, в гостиной стоит «Мираж» – на такие гарнитуры, Лёня видел, писалась длинная очередь в мебельном магазине. Валечка на мгновение обнялась со Светланой, а вот и сам – Василий Илларионович в заморском спортивном костюме.
После выпитых походя парочки рюмок коньяка Лёня почувствовал себя как дома: прекрасные родственники, теплые люди. Культурные.