Заплачено кровью. Трагические события первого года войны. Валерий Павлович Киселев
расстреляли своего командира взвода. Может быть, помните – младший лейтенант Лавренюк.
– Из новеньких, кажется? А за что и как?
– Да когда три часа назад загудело в тылу, к Пропойску, он собрал свой взвод, объявил, что наш полк разбит – вот ведь подлец! Они, мол, в окружении, можно разбегаться. Ну, бойцы, не долго думая, его к сосне и поставили. Потом пришли ко мне и рассказали.
– И правильно сделали! Плохо, конечно, что самосуд, это они сгоряча, но в целом правильно поступили. Значит, люди не считают, что их полк разбит. Настроение у них боевое, хотя и в окружении, не поддались паникеру. Значит, верят нам. Ну, а что нашелся на полк один трус и подлец – что ж поделаешь: в семье не без урода.
К сожалению, это было не единственное ЧП в полку. В начале боя к гитлеровцам в полном составе перебежала стрелковая рота первого батальона, полностью укомплектованная немцами Поволжья. Перестреляли своих русских командиров взводов, командира роты лейтенанта Устинова и – с белыми платками на штыках – к противнику. Васильчиков вспомнил, сколько раз он требовал от командира полка Малинова расформировать эту национальную роту, но всякий раз получал отказ. Эта рота, как нарочно, оказалась лучшим хором в дивизии: песни о товарище Сталине пели лучше всех. «Куда смотрел особый отдел?» – мысленно ругался Васильчиков. И вспомнил, что еще до отправки на фронт особый отдел и трибунал дивизии, с легкостью и не особенно разбираясь, приговорили к расстрелу двоих только что мобилизованных молодых баптистов, отказавшихся брать в руки оружие, и лейтенанта, на сутки опоздавшего из отпуска.
Было в полку еще одно ЧП: в батарее Терещенко двое бойцов, Сало и Парцайло, призывники из Западной Украины, служившие раньше в польской армии, ушли, воткнув винтовки в землю. Даже записки оставили, что воюйте, мол, москали, сами.
К Васильчикову подошел адъютант командира полка.
– Товарищ батальонный комиссар, и вас тоже, товарищ старший лейтенант, срочно к командиру полка.
К вечеру удалось установить связь со штабом корпуса, и генерал Еремин вызвал командиров дивизий на совещание.
Полковник Гришин взял с собой Малинова, Васильчикова и Меркулова. В назначенное место – лесная деревушка в ближнем тылу дивизии Гришина – должны были приехать полковники Кузьмин, Смолин и Корниенко.
Перед самым отъездом на совещание у машины Гришина спешился прискакавший на коне посыльный:
– Товарищ полковник, майор Фроленков ранен!
– Как ранен? Когда успел? – сердито спросил Гришин. С Фроленковым он не далее как полчаса назад говорил по телефону.
– Да тут вот какое дело…
– Короче!
– В расположение первого батальона, вернее в стык батальона и подразделений полковника Малинова заехал немец на машине, – рассказал посыльный. – Охрану его перебили, но в стычке майора Фроленкова и ранило.
– Без него не обошлось бы, конечно, – рассердился