Черная стезя. Михаил Александрович Каюрин
что?
– Не живёт он больше в том доме.
– Переехал куда?
– Арестовали его ещё осенью, в тюрьме он.
Евдокия выронила из рук полено. Оно с грохотом упало на металлический лист у печки. Из отгороженной комнатушки тотчас выскочили друг за дружкой Василиса и Фрося, уставились на мать. Лицо её было бледным, губы слегка подрагивали. Сообщение сына живо напомнило ей о Марке. Сердце замерло и будто остановилось.
– И его, значит, постигла такая же участь, как нашего отца? Ох-ох-ох! Сколько же ещё пострадает невинных людей? – мать медленно опустилась на табуретку, на глаза навернулись слёзы. – Его-то хоть за что?
– Не знаю я, мам.
– Разве ты не спрашивал у Маргариты Васильевны?
– Её я тоже не застал.
– И где она сейчас, бедняга?
– Тётка, которая живёт сейчас в их доме, сказала, будто приезжал сын и забрал её к себе.
– Слава Богу, хоть он позаботился, а то бы не выжить ей одной. Ты говорил, у неё сердце больное? – Евдокия краешком фартука утёрла слезы.
– Дядя Сим так говорил, – пояснил Ванька.
Фрося перевела взгляд на сестру, спросила:
– А кто такой этот дядя Сим? Наш родственник?
– Дядя Сим – это Сидорин Иван Максимович, директор металлургического завода. Он спас нас от смерти в голодный год. Тогда ты жила на Украине.
– А-а, – протянула равнодушно Фрося и вернулась в комнату. Её больше не интересовал разговор о незнакомом человеке. У неё на носу была контрольная, и она усиленно к ней готовилась.
Мать истопила печь, сварила картошку, поставила на стол квашеную капусту.
– Сидайте исты! – громко позвала она детей на ужин.
Ванька нехотя сполз с полатей с угрюмым лицом. Он всё ещё не отошёл от потрясения в церкви. Быстро проглотил несколько картофелин, выпил чай и отправился вновь под потолок.
Ночью ему приснился кошмар. Он опять стоял в церкви посредине зала и смотрел на лица святых. Они оживали и с гневом что-то говорили ему. Ванька не мог расслышать их голосов и в страхе пятился к выходу. Рядом с ним откуда-то вдруг появился Виктор Пантелеевич Осокин. Он долго смотрел на Ваньку, потом с сожалением и упрёком промолвил:
– Не ожидал я, Ваня, от тебя такого поступка. Никак не ожидал. Ты опозорил не только себя, но и всю пионерскую организацию школы. Немедленно сними пионерский галстук! Ты больше не можешь быть пионером!
Ванька принялся объяснять классному руководителю, почему он здесь оказался, но его слова не были слышны. Голос пропал. В испуге он повернулся и побежал прочь. В дверях путь ему преградила знакомая старуха, только теперь её лицо сильно изменилось. Нос стал длинным и горбатым, как на картинках у Бабы Яги. В руках у неё была кочерга, она размахивала ею перед лицом Ваньки и что-то злобно кричала.
Ему удалось увернуться и выскочить на улицу. Но и там его уже ждала пионервожатая. На сей раз убежать от неё не получилось. Вожатая оказалась проворнее Ваньки. Она догнала его и схватила за локоть.
– Ага, попался, бесстыдник! –