Роялистская заговорщица. Жюль Лермина
черев толпу, пробиралась к почтовой станции. Белокурая, довольно высокая, стройная, в коричневой шелковой накидке, с черной бахромой, в короткой прямой юбке, из-под которой виднелись хорошенькие, маленькие ножки в темных сапожках, в большой соломенной шляпе, украшенной полевыми цветами, девушка без страха прочищала себе дорогу улыбкой и милыми словами.
Букет на шляпе из ромашки, васильков и мака говорил о том, что она принадлежит к трехцветному знамени.
Незнакомец, не двигаясь, смотрел, как она подходила к нему.
Федераты[4], видя на ней кокарду патриотов, пропускали ее с добродушной улыбкой. Она добралась до колосса и, не замечая его, слегка смущенная, тащила за руку свою гувернантку.
Великан поднял руку и на ходу сорвал с ее шляпы трехцветный букет, оборвал васильки и маки и подал белые ромашки молодой девушке:
– Неужели такие красивые шельмовки, как ты, боятся белого цвета? – проговорил он громко.
Почувствовав, что кто-то прикоснулся к ее шляпе, девушка оглянулась и, увидев перед собой громадного мужчину и сообразив, в чем дело, вероятно, воздала бы ему должное, но в эту самую минуту с другой стороны улицы подлетел молодой человек, поднял с земли брошенный букет цветов и хлестнул им по лицу нахала, сказав:
– Вот тебе букет всех цветов.
Молодая девушка, вскрикнув, бросилась в сторону. Оба мужчины, стоя один против другого, вступили в препирательства.
– Ага! – воскликнул великан, обнажая шпагу. – Вам, как видно, любезный друг, угодно иметь дело с капитаном Лавердьером!
Его противник тоже взялся за шпагу.
Он был одет наполовину военным, наполовину статским, в сюртуке а-ла франсез, без орденов, в шляпе времен Директории, в белых штанах, в шелковых чулках и в полувысоких сафьяновых сапогах.
– К вашим услугам, капитан без роты… вряд ли вам будет приятно иметь дело с виконтом де Лорисом.
– Виконт из лакейской, я пригвозжу тебя к стене…
На улице была страшная сумятица; большинство готово было бежать, но из толпы образовалась целая стена. Девушка, окруженная со всех сторон, понимая, что всякое вмешательство между этими двумя мужчинами будет бесполезно, смотрела на своего избавителя с гордо закинутой головой, как храбрый ребенок, восхищающийся чужой храбростью.
Госпожа Лорио заперла двери своей кофейни, и ее посетители оказались у нее в плену.
Капитан Лавердьер, как он назвал себя, прижался к стеклянным дверям: слишком было им мало места, но оба противника не обращали внимания на это. А главное, в какие-нибудь несколько секунд поединок, так внезапно затеянный, принял самый серьезный характер.
Худощавому, с черными вьющимися волосами, безбородому, с женоподобной наружностью, виконту Лорису, по-видимому, было не более двадцати лет. Но он скоро убедил противника, что он не ребенок. Нервный, бледный, хорошо владеющий собой, он не торопясь взялся за оружие, а его противник, с коварными замашками бреттера, накинулся на него с размаху, метя
Федераты – участники добровольческих отрядов, образовавшихся в период наполеоновских «Ста дней» с целью дать отпор иностранной интервенции и воспрепятствовать новой реставрации Бурбонов.