Роялистская заговорщица. Жюль Лермина
победах и, вписывая свои неудачи, рассчитывал с непреклонной верой на успех завтрашнего дня. В итоге всегда наступит час, когда самому искусному игроку судьба изменяет. Все эти люди находились в ожидании. Оставалось только выжить.
И вот именно в этом-то направлении и действовал барон Тиссак, один из редких эмигрантов, сумевших сберечь значительное состояние. Первая обязанность всякого дворянина, по его мнению, состояла в умении всегда держать себя при дворе, и потому он сумел внушить своему племяннику, что основой всякого образования должны быть верховая езда, танцы и умение кланяться.
С отчаянной ненавистью к якобинству и с глубоким презрением к разбойникам, которые сопровождали Наполеона, Лорис мог рассчитывать на все.
Какое же воспитание получил молодой граф? Во время перемены лошадей, по пути из Англии в Россию, смотря по тому, куда направляла их капризная воля барона Тиссака, ментор Жоржа Лориса наскоро наставлял его. Этот странный ментор, бывший раньше придворным аббатом, вследствие политических переворотов и невзгод попал в воспитатели. Не безупречный, не особенно набожный, довольно вольный, он получил строгое приказание от барона воспитать виконта в духе ненависти к революции и философии. И вот как он принялся за это.
Когда при передвижении являлась возможность, он призывал своего ученика, вынимал из кармана книгу и говорил ему:
«Виконт, будьте готовы внимать ужасам: я вам прочитаю сейчас нечто ужасное, страничку этого разбойника Жан Жака Руссо… Или это нечто чудовищное… отрывок из «Essai sur les mоеurs»[7], этого ужасного Вольтера».
Он только читал, очень внятно, со снисхождением артиста, и во время минутного отдыха приходил к таким выводам:
«Не правда ли, виконт, человек, который проповедует, что мы все равны, достоин виселицы?»
Такие же разговоры были и по поводу революции, и по поводу кампаний империи:
«Разбойники эти солдаты Вальми, Жемаппа, Аустерлица, Ваграма…»
Чтобы придать особое значение своему рассказу о войсках, он кричал во все горло:
«Да здравствует республика!» или: «Да здравствует император!»
Затем он прибавлял степенно:
«Вот как дерутся эти преступники, этот позор человечества».
И вот таким-то образом аббат де Блаш, – так его звали, – исполнял возложенную на него обязанность и фактически весьма добросовестно обогатил лексикон молодого человека всевозможными бранными словами, на какие только могло его вдохновить воображение, чтобы поносить врагов легитимизма. Но в своем рвении он не замечал, что не всегда попадал метко и что в голове молодого человека был полнейший хаос.
Восемнадцати лет, – в то время барон его устроил при шведском дворе, – молодой человек очутился один. Аббат не решился на путешествие в полярную страну, и с этой минуты в голове его воспитанника прояснилось. Лорис превратился в фанатика роялизма.
Пора было. Барон Тиссак не раз с удивлением прислушивался к фразам вроде:
«Удивительно,
«Эссе об обычаях [и духе наций]» (фр.).